PocketBook 301 Plus
Шрифт:
Я пожал плечами и засунул пистолет за пояс. Права ты, Ольга. Вся эта техника – ерунда.
– Имеет, – подтвердил шеф. – Семен, Тигренок, осуществите конвоирование.
– Хорошо, – сказала Тигренок. Посмотрела на меня не то чтобы с сочувствием – с пониманием. Упругим шагом направилась к вампирам.
– Все равно ей светит высшая мера, – шепнул Семен и двинулся следом.
Они так и ушли с крыши: Костя, несущий на руках стонущую, ничего не понимающую вампиршу, и Семен с Тигренком, молча следующие за ними.
Мы остались втроем.
– Мальчик,
– Идите вы… – начал Егор. Окончание фразы лишило ее всякой вежливости. Мальчик беззвучно плакал, кривился, пытаясь удержать слезы, но справиться с ними не мог.
Чуть-чуть воздействия седьмого порядка, и ему станет легче. Он поймет, что Свет не может бороться с Тьмой, не беря на вооружение любые доступные средства…
Я поднял голову к сумрачному небу, открыл рот, ловя холодные снежинки. Остыть бы. Остыть насовсем. Но только не так, как в сумраке. Стать льдом, но не туманом, снегом, но не слякотью; окаменеть, но не растечься…
– Егор, пойдем, я провожу тебя, – предложил я.
– Мне… близко… – сказал мальчишка.
Я еще долго стоял, глотая снег вперемешку с ветром, и не заметил, как он ушел. Слышал вопрос шефа: «Егор, ты сумеешь сам разбудить родителей?» – но не слышал ответа.
– Антон, если тебя это утешит… аура у мальчика осталась прежней, – сказал Борис Игнатьевич. – Никакой… – Он обнял меня за плечи, маленький и жалкий сейчас, ничуть не похожий на холеного предпринимателя или мага первой ступени. Просто молодящийся старик, выигравший очередную короткую схватку в бесконечной войне.
– Здорово.
Хотел бы я такого. Никакую ауру. Свою судьбу.
– Антон, у нас есть еще дела.
– Я знаю, Борис Игнатьевич…
– Ты сможешь все объяснить Светлане?
– Да, наверное… Теперь смогу.
– Ты уж прости. Но я пользуюсь тем, что имею… теми, кого имею. Вы с ней связаны. Обычная мистическая связка, ничем не объяснимая. Заменить тебя некем.
– Понимаю.
Снег ложился мне на лицо, застывал на ресницах, полосками протаивал на щеках. Мне казалось, что я почти сумел замерзнуть, но ведь у меня нет на это права.
– Помнишь, что я тебе говорил? Быть Светлым куда труднее, чем быть Темным…
– Помню…
– Тебе будет еще тяжелее, Антон. Ты ее полюбишь. Будешь с ней жить… какое-то время. Потом Светлана уйдет дальше. И ты будешь видеть, как она отдаляется, как ее круг общения разрастается выше того… что доступно тебе. Ты будешь страдать. Но тут ничего не поделать, твоя роль – начальная. Так бывает с каждым Великим Магом, с каждой Великой Волшебницей. Они идут по телам, по телам друзей и любимых. Иначе нельзя.
– Да понимаю я… все понимаю…
– Пойдем, Антон?
Я молчал.
– Пойдем?
– Мы не опаздываем?
– Пока нет. У Света – свои пути. Я проведу тебя короткой дорогой, а дальше – дальше только твой путь.
– Тогда я еще постою, – сказал я. Закрыл глаза, чтобы почувствовать, как снежинки ложатся на веки, трепетно и нежно.
– Если бы ты знал, сколько раз я стоял вот так, – сказал шеф. – Вот так, глядя в небо и прося чего-то… То ли благословения, то ли проклятия.
Я не ответил, я и сам знал, что ничего не дождусь.
– Антон, я замерз, – сказал шеф. – Мне холодно. Как человеку – холодно. Я хочу выпить водки и забраться под одеяло. И лежать так, ожидая, пока ты поможешь Светлане… пока Ольга справится с вихрем. А потом взять отпуск. Оставить вместо себя Илюху, раз уж он побывал в моей шкуре, и отправиться в Самарканд. Ты бывал в Самарканде?
– Нет.
– Ничего хорошего, если честно. Особенно сейчас. Ничего там нет хорошего, кроме воспоминаний… Но они только для меня. Ты как?
– Пойдемте, Борис Игнатьевич.
Я стер снег с лица.
Меня ждали.
И это единственное, что мешает нам замерзнуть.
История вторая
Свой среди своих
Пролог
Его звали Максим.
Имя не слишком редкое, но и не обыденное, вроде всяких Сергеев, Андреев и Дим. Вполне благозвучное. Хорошее русское имя, пусть даже корни уходят к грекам, варягам и прочим скифам.
Внешностью он тоже был доволен. Не слащавая красота актера из сериалов и не обыденное, «никакое» лицо. Красивый мужик, в толпе его выделяли. Опять же – накачанный, но без переборов, без вздутых вен и ежедневного фанатизма в атлетических залах.
И с профессией – аудитор в крупной иностранной фирме, и с доходами – на все прихоти хватает, но рэкетиров можно не бояться.
Словно когда-то его ангел-хранитель определил раз и навсегда: «Быть тебе немного лучше всех». Немного, но лучше. А самое главное, Максима это вполне устраивало. Лезть выше, растрачивая жизнь ради более навороченного автомобиля, приглашения на великосветский раут или лишней комнаты в квартире… зачем? Жизнь приятна сама по себе, а не теми благами, до которых удастся дотянуться. В этом жизнь прямая противоположность деньгам, которые сами по себе – ничто.
Конечно, Максим никогда не задумывался об этом столь прямо. Одна из особенностей людей, ухитрившихся занять в жизни именно свое место, в том, что они принимают это как должное. Все идет так, как должно идти. А если кто-то недополучил своего – только его вина. Значит, проявил леность и глупость. Или имел завышенный уровень притязаний.
Максиму очень нравилась эта фраза: «завышенный уровень притязаний». Она ставила все на свои места. Объясняла, например, почему его умница и красавица сестра прозябает с алкоголиком-мужем в Тамбове. Искала ведь сама получше да поперспективнее… ну и нашла. Или старый школьный товарищ, второй месяц проводящий в травматологии. Хотелось ему укрупнить бизнес? Укрупнил. Хорошо, что жив остался. Культурными людьми оказались конкуренты по давным-давно поделенному рынку цветных металлов…