Под барабанный бой
Шрифт:
Глухие взрывы, как раскаты грома далекой грозы, раздавались один за другим. На взмыленных лошадях прискакали посыльные Ниеля и Бараге-д'Илье, чтобы доложить обстановку.
— Сир, сражение началось!
Император был потрясен случившимся. Наскоро приведя себя в порядок, он вскочил в повозку и помчался в Кастильоне, где находились его офицеры и гвардейцы.
По прибытии Наполеон немедленно поднялся на колокольню; Его взору открылось широкое пространство, по которому двигалось многочисленное войско противника. Справа над долиной нависала темная цепочка горных вершин. Остроконечные скалы чередовались
Бой кипел. Среди воинов, принявших первый удар, уже были жертвы.
Слева внизу Пьемонтская армия под командованием Бенедека отстаивала Сольферино, отбиваясь от шестидесяти тысяч воинов.
Ежеминутно рискуя жизнью, Виктор-Эммануил с непокрытой головой и с саблей наголо скакал по полю. То там, то тут мелькала его львиная шевелюра и мощный торс, а громовой голос призывал:
— Вперед, Савойя! Вперед! Да здравствует свобода!
Задавшись любой ценой выбить Бенедека из Сан-Мар-тино, берсальеры уже несколько раз безуспешно штурмовали горы. Множество воинов сложили свои славные головы под адским огнем противника.
В центре Мак-Магон предпринял лобовую атаку на холмы, среди которых возвышалась зловещая башня, но натолкнулся на отчаянное сопротивление белых мундиров.
На правом фланге генерал Ниель отбивался от трех австрийских корпусов, которые пытались вытеснить его из Кастильоне. Сорок два орудия семи французских батарей без устали палили по наступавшему стеной противнику. Артиллеристы, скинув куртки и расстегнув воротнички, метались в дыму и пламени от ящиков со снарядами к старым, трудным в управлении пушкам. Битва продолжалась уже десять часов, и передышки не предвиделось.
Наполеон со своего наблюдательного поста видел императора Австрии, следившего, как и он, за ходом сражения.
Большинство мужественно выполняли свой долг, хотя нельзя с уверенностью утверждать, что у них при свисте пуль и грохоте канонады не билось учащенно сердце. Но как говорил «отважный из отважнейших» маршал Ней: «Какой храбрец осмелится заявить, что никогда не испытывал страха?» Находились и такие, которые дезертировали с поля брани, но трусы составляли меньшинство.
Главный удар австрийцев пришелся на корпус генерала Ниеля, что стоял на левом фланге французской армии. В жестоком бою французы то отступали, то наступали, то сдавали позиции, то вновь отбирали их у неприятеля. И все же численное превосходство противника заставило Ниеля отступить, чтобы сберечь силы. К императору прискакал гонец с просьбой о подкреплении.
— Никакого подкрепления я ему не дам, — спокойно ответил Наполеон III, — и передайте генералу, что я рассчитываю на него. Пусть держится до конца.
Через полчаса положение ухудшилось. К главнокомандующему примчался адъютант.
— Сир! Генерал Ниель уничтожен и не может более удерживать позицию.
— Пусть держит во что бы то ни стало! — сказал император.
Ниелю удалось сделать невозможное и отстоять позиции.
Вскоре третий посыльный офицер предстал перед величественной персоной.
— Сир! — вскричал он, задыхаясь. — Корпус погибает! Перед нами сорок тысяч белых мундиров… Если ваше величество не даст нам помощи, левый фланг будет отрезан…
— В руках генерала Ниеля — ядро баталии. Передайте ему, что героизм его солдат поддерживает боевой дух всей армии. Пусть преградит путь неприятелю, — таков был приказ императора.
Сорок тысяч австрийцев были остановлены, так как дальнейшее продвижение стало невозможным… из-за горы трупов. Солдаты Ниеля своими телами загородили путь врагу.
ГЛАВА 8
Герои. — Страсти вокруг знамен. — Славная смерть. — Героические усилия не приносят желаемой победы. — Зуавы. — «Заряжай!» — Гибель полка. — Оторва и знамя. — Подвиг Обозного. — Пушки с нарезными стволами. — Французский флаг над Сольферино.
Пока Виктор-Эммануил слева, а Ниель справа прилагали все силы, чтобы остановить продвижение австрийской армии, Первый, Второй и Третий корпусы французов бились за Сольферино. Интенсивная ружейная стрельба перекрывала грохот канонады. Протрубили атаку, и в бой вступила пехота.
Зуавы Первого полка пять раз шли в наступление и вновь возвращались на прежнюю позицию. Полковника Бренкура, командовавшего штурмом, ранили в плечо. Его хотели унести, но он сказал:
— Я останусь со своими солдатами, пока жив, пока есть хоть капля крови!
Полковник опасался, что у его подчиненных не хватит духу на шестой штурм. Об отваге этого человека и его умении воодушевлять солдат ходили легенды.
— Пусть четыре сапера, — приказал командир, — поднимут меня на плечи, чтобы весь полк мог видеть… Вот так! Хорошо! Теперь знамя… рядом! Вперед!
Так, на руках своих солдат, полковник возглавил новый штурм.
Генерал Дье был смертельно ранен, капитана Антонелли снарядом разорвало пополам. Поле битвы являло собой ужасающее зрелище: туловища без конечностей, вывороченные внутренности, лужи крови, искаженные предсмертной судорогой лица.
Когда у пехотинцев Пятьдесят пятого полка кончились патроны, полковник Мальвиль быстро перестроил дивизию в две колонны и повел в штыковую атаку. Однако вскоре батальонам пришлось отступить. Тогда отважный командир схватил знамя и побежал вперед, не обращая внимания на град пуль. Одна, пробив древко, сразила храброго офицера. Несчастный успел только крикнуть «Вперед!» и умер.
Гренадер Бежо подхватил знамя, но тотчас был убит. Полковой штандарт поднял лейтенант Тесье, но и он упал замертво. Наконец барабанщику Нивону удалось передать знамя лейтенанту Сесерону, вокруг которого сгруппировались остатки батальонов. Смешанный полк вновь бросился в атаку.