Под каблуком у психопатки
Шрифт:
Что же до Алисы, то не светило ей стать новоиспеченным промышленным магнатом. Перед ней стояла намного более тривиальная задача - оформить законное и вполне логичное право собственности на дом, где ее семья прожила двадцать пять лет. И тут-то как раз демократический капитализм в полной мере показал из какого теста сделаны ее близкие. Одним из главных плюсов демократии является то, что она показывает людей такими, какие они есть на самом деле. Предприимчивые и амбициозные оказываются на коне, ограниченные и безвольные убирают лошадиный навоз за хозяевами жизни. То, что тогда произошло с людьми, жившими в Совке, было необычайно жестоким стебом, ведь до этого, людям десятилетиями втирали определенные ценности и идеалы. Их убеждали, что государство всегда будет
Именно по этой причине, родители Алисы остались глухи к ее призывам как можно скорее заняться приватизацией своей халупы. Папин мозг эти разговоры очень утомляли. Он прятался от них, уткнувшись в книгу или в бутылку. Последнее, с течением времени, случалось все чаще. Достучаться до мамы тоже не получилось. Несмотря на то, что Софья Михайловна уже давно не питала особой любви к своему мужу-алкоголику и хотела жить от него отдельно, она проявила полное безучастие, когда дело дошло до действий. Алисины родители так долго находились в Совковом инкубаторе, до такой степени сильно привыкли полагаться на государство, что их мозги частично атрофировались. Они стали идеальными советскими людьми - безынициативными овощами.
Сложилась идиотская ситуация, когда Алиса, восемнадцатилетняя девушка, а не ее родители, ходила по всевозможным инстанциям и, в конце концов, прошла этот бюрократический лабиринт. Ее усилиями, дом был приватизирован, земля взята в долгосрочную аренду. Это дало возможность продать хибару с землей, и разъехаться семье, которая по факту уже таковой не являлась.
Вырученные деньги были потрачены весьма своеобразно. Так, Алексей Георгиевич, который юридически имел право на половину дома, был поселен в комнату в общежитие. Это была идея Алисы, против которой никто не стал возражать, в том числе и сам Алексей Георгиевич, который к тому времени, судя по всему, утопил в водке скудные остатки своего разума.
Основная же сумма денег была потрачена на трехкомнатную квартиру на Борщаговке - юго-западной окраине Киева. Когда Ваня, брат Алисы, через пару лет решил жениться по залету, то картонная семья снова продала жилье, по-прежнему записанное на Софью Михайловну. Часть денег дали Ване, который уехал с беременной женой в Запорожье, малую родину жены. На остаток купили двухкомнатную квартиру, в которой собственно, и справляла свой недавний день рождения Алиса.
Между тем, обстоятельства для Алисиной семьи продолжались складываться неблагоприятно. Во время правления Кравчука, Софья Михайловна попала под волну массовых сокращений работников государственных предприятий и вынуждена была пойти торговать на рынок, платя арендную плату нуворишам и соседствуя с малограмотными трудягами и кандидатами наук.
Что же до самой Алисы, то она, по мимо приватизации и смежных жилищных вопросов, за те несколько лет, успела закончить Школу бухгалтеров малых предприятий Украинского дома экономических и научно-технических знаний и залететь от студента-москвича, который учился в Киевском автомобильно-дорожном институте. Кавалер убалтывал ее сделать аборт, но она не согласилась. В итоге, заблаговременно до рождения ребенка, они поженились. Как говориться: есть браки по расчету, а есть браки по залету.
После того как Алиса закончила колледж, а муженька выперли из института за непосещаемость, они уехали жить в Москву, к маме Алексея Старшего. Там ее ждало лишь разочарование и унижение. Мать ее муженька, Татьяна Матвеевна, оказалась редкостной мразью. Она всю жизнь работала стюардессой. В Совке эта работа считалась довольно престижной, поэтому даже в постсоветское время самомнение Татьяны Матвеевны сигало заоблачных высот, с которых она смотрела на обычную девушку из неблагополучной, бедной семьи.
Довольно скоро презрение Татьяны Матвеевны переросло в откровенные нападки на Алису и на маленького Лешу. Большой же Леша, оказался тварью бесхребетной.
Алисина история вызвала в Саше лёгкую долю сочувствия. Но, как известно, на сочувствии нельзя построить прочные отношения. Не прошло и недели, как Сашу в конец извел Алисин тяжелый характер. Он проявлялся в разных мелочах, каждая из которых, казалось, не имела значения, но все вместе они складывали единую мозгоебучую мозаику.
Одной из самых дурацких ее странностей была беспочвенная ревность. Стоило Саше бросить мимолетный взгляд на проходящую мимо красивую девушку, как Алиса начинала капать ему на мозги, говоря фразы на подобии "Что понравилась? Так может пойдешь ее выебешь?", "Что, я значит тебе уже не нравлюсь? Ну скажи, что, не нравлюсь?" и тому подобные заявления. Саша решил ввести внутренний мораторий на косые взгляды. Хотя бы на некоторое время, пока ему не надоест Алисины постельные навыки.
Но после того, как Саша реально перестал пялиться на проходящих барышень, проблема не исчезла. Алисе постоянно что-то казалось. Она накручивала себя на каждом шагу, и в конце концов, Саша понял, что с ней лучше гулять в каких-то малолюдных местах, таких как тихие уголки ботанического сада. Больше недели тесного общения с Алисой здоровой психики было тяжело выдержать, поэтому Саша не стал тянуть, и дал ей от ворот поворот. Она восприняла это весьма болезненно. Дошло даже до слез. В Саше в тот момент, проснулось малознакомое ему чувство - сострадание. Он разрешил Алисе продолжить работать в ЮСОНСе, при условии, что она не будет больше к нему приставать. Скрепя сердце, девушка согласилась. На протяжении последующего месяца все прошло спокойно. Бывало частенько, что Алиса бросала на него многозначительные взгляды и проявляла излишние тактильные знаки внимания, но дальше этого, к счастью, не заходило. В работе же, Алиса проявляла себя наилучшим образом и неизменно оставалась лидером продаж в филиале.
В остальном же, Сашин дистрибьюторский бизнес шел скверно. После случая с Жироном, Рома Полевой умолял не увольнять его, но доверия к нему больше не было, и он покинул ряды Сашиных ребят. Напоследок, Гена припугнул его, сказав, что на прощание вырвет щипцами один из его золотых зубов. Восприняв это всерьез, Полевой бежал так, что аж пятки сверкали. Но смех смехом, но Дятловский филиал тогда потерял еще одного инструктора. Благо, его заменила Алиса, а то пришлось бы совсем туго. К слову, продажи одной Алисы составляли почти половину всех продаж Сашиной команды, которая за последнее время сократилась до десяти человек - Саши, Гены, Алисы, инструктора Игоря Карпенко и шестерых адептов.
Стоял самый обыденный день, когда Саша, сидя за рабочим столом, листал "Нашу об"яву", проверяя, вышло ли его очередное объявление о чудо-вакансиях. "Наша об"ява" были добросовестными контрагентами, но как гласит русская пословица, которая почему-то очень запала в душу Рональду Рейгану - доверяй, но проверяй. Сашино занятие было прервано появлением Гены, который, как и обычно, в те дни, ходил с удрученным видом. Дело в том, что из-за низких объемов продаж, денег собственно до Саши и Гены доходило довольно мало. Возникла дурацкая ситуация, когда та же Алиса получала больше чем ее магистр.
– Ну что, вышло?
– спросил Гена, увидев, чем занимается Дятлов.
– Да - все нормально, - отозвался москвич, не поднимая глаз с газеты.
– Какой же все-таки у них тут винегрет...
– проворчал он.
– Какой еще на хуй винегрет?! Ты о чем?
– не понял Гена.
– Да они тут все подряд мешают. Все объявления сбиты в кучу. Намного лучше, когда есть специализированные издания, как в Москве, например. Там есть газеты на подобие "Нашей об"яви", но есть также и специализированные издания для каждой категории объявлений, включая трудоустройство.