Под крыльями высших существ
Шрифт:
– Да, город-крепость. Драконий Кремль, бастион имени меня. Сегодня мы до него не дойдём, но мы хотя бы начнём наш путь. Дорогу осилит идущий, верно?
Шли по протоптанной тропе к городу. Чудесно пахло весной и благоуханием. Сначала шли в тишине, постепенно мне становилось вольготно. Видимо почувствовав это, Евгений начал разговор:
– Ты молодец, что согласился помочь мне без лишнего принуждения.
– Как знать, как знать. Меня всё же принудил тот факт, что я могу умереть. Мне ведь всего двадцать шесть, я пожить ещё хочу.
– И тем не менее. Учти, твоя учёба будет непростой. Но у тебя будут хорошие учителя.
– Ваши дети?
– Отчасти – да.
– Как это – «отчасти»?
– Увидишь.
Я
– Вы и в настоящем мире способны обращаться в человека? – спросил я у него. – Или только в мире снов?
– В настоящем – тоже. Власть над энергией в принципе позволяет мне стать кем угодно, ведь она меняет материю. Но в реальности, в отличие от сна, это процесс не мгновенный, а иногда и болезненный, если ошибиться. Процесс получил единое название, существующее в языке любого высшего существа – энергомутация. Это настоящее чудо, расширяющее рамки познания мира и существования в нём.
– Хм, интересно. А в чём можно ошибиться?
– В направлении энергетических потоков. Любое изменение материи в организме влечёт за собой ответную реакцию этого организма. Например, боль. Или бесконтрольный рост. Всё это можно погасить, а можно и преобразовать. Хочешь приведу пример? Я, например, сейчас человек. В данный момент, находясь во сне, я могу силой одной лишь мысли измениться в мгновение ока и стать кем захочу, – в подтверждение своих слов Евгений выставил руку и несколько раз преобразовал её в соответствии словам, – хоть медведем, хоть тигром, хоть лацертианцем, хоть варсайллимом. Работа фантазии, не более. Потренируешься – сможешь делать так же. Если захочешь, конечно. Однако в реальности всё гораздо сложнее. Энергия позволяет менять материю, да, но процесс этот, как уже сказано, вызывает ответную реакцию. Захочу перекинуться из человека в дракона – у меня будут расти кости, мышцы, крылья, хвост, рога, костяной гребень, шипы, чешуя, когти, зубы, внутренние органы… Много всего, в общем. И всё это будет происходить постепенно, и каждая моя клеточка будет вопить при этом от боли, а с определённого момента захочет бесконтрольно делиться, пожирая всю накопленную внутри меня энергию. У необученного существа переход будет выглядеть не очень красиво и эстетично, а ещё может привести к летальному исходу. В этом процессе нет никакого мгновенного волшебства, как в сказках, есть лишь борьба с ощущениями. Моего умения хватает, чтобы менять две избранные внешности, как перчатки, и даже испытывать при этом положительные эмоции. Остальные члены моей семьи чуточку отстают.
– Под остальными вы имеете в виду свою жену и детей, верно?
– Да, почти. Моя практика тянется с самого зарождения всех миров-измерений. Жену свою я соткал из материи и энергии восемьдесят миллионов лет назад, но даже за такое время она не овладела искусством управления энергии до идеала. Прекрасно умея обучать её управлению других, она иногда и сама допускает ошибки. Что уж говорить о моих детях, у которых опыт и того меньше. Однако ни от кого из них и не требуется того, что требуется от меня.
Я на секунду смутился, когда это услышал, ведь прекрасно помнил, слова Евгения о том, что у меня будут хорошие учителя. С другой стороны, вряд ли меня будут учить до уровня высшего существа. Жизни человека в таком случае не хватит.
– А вашим детям сколько лет?
– От ста пятидесяти тысяч до восьми миллионов лет. Их пока всего девятеро у меня. Первый ребёнок родился как раз тогда, когда в космос полетел первый человек. Тысяча девятьсот шестьдесят первый год, двенадцатое апреля по вашему летоисчислению.
Евгений улыбнулся и посмотрел на меня добрыми глазами.
– Эх, воспоминания. До сих пор забавно осознавать, что для вас те времена – уже легенда, а для меня – ясная быль.
– Да, время течёт стремительно и неумолимо. Кстати, вот вопрос. Почему вы решили быть именно драконом?
– Потому что дракон – это существо, преисполненное мощи и красоты. Оно мудрое и доброе. А также непорочное. Верно ведь?
– Как знать. В культуре России дракон всегда был прислужником Сатаны и олицетворением зла и обязан был быть побеждённым мечом богатыря или поборника веры.
– Я помню. Но это и не удивительно, на Землю смотрело множество высших существ. Многие любили поразвлечься и создавали сверхъестественные сущности: призраков там всяких, мировых змеев, гарпий и прочие чудеса. Смотрели на вашу, скажу откровенно, первобытную реакцию и забавлялись построением культов, мифологий. Драконы тоже, конечно, были. Там, где была Европа, были злые, а в Азии, на востоке, добрые. Вот такие вот.
Евгений сделал необычное движение рукой, и передо мной возник знакомый мне образ азиатского дракона – длинного и без крыльев. Покружив перед нами несколько секунд, он бесследно исчез.
– Ты прекрасно помнишь, что Россия – это держава в основном европейская. Культуры переплетались, предания и мнения о чудесах передавались вместе с ними. Вместе с православной верой в Россию пришло, кроме всего прочего, и иное осознание образа дракона, как злобного исчадия, того самого слуги Сатаны. Моему Горынычу стало непросто, ха-ха!
– Не любите из-за этого, наверное, православие, да? – спросил я осторожно, будто этот вопрос может вызвать гнев.
– Почему это? Православие оказало огромное влияние на русскую культуру, укрепило её, часто объединяло народ перед лицом опасностей. Для меня это – основное. А то, что там драконов не любят – так я ведь понимаю, из-за чего это, и на себя не проецирую. Никакому Сатане я не служу и служить не собираюсь. Как можно служить тому, кто живёт в человеческих душах? Меня вообще трудно упрекнуть в чём-то, что могло навредить России, в отличие от некоторых других высших существ.
– Приму к сведению. Ещё вопрос у меня к вам есть. Почему именно Россия? До неё ведь было много разных стран: Древний Рим, Древняя Греция, Китай, цивилизации Ближнего Востока, обеих Америк…
– Да-да, я помню, можешь дальше не перечислять. Если когда-то и будешь в третьем мире-измерении по-настоящему, а не в этой проекции, то увидишь, что в моём городе есть здания-копии тех, что когда-то были возведены в разных странах тогда ещё Древнего мира. Я смотрел на них и вдохновлялся человеческими культурами, учил языки, сочинял стихи, песни. Я видел в этом смысл жизни – в изучении вас, людей. Вы были отнюдь не единственные в первом мире-измерении, но уникальные. Я даже смотреть не хотел на другие планеты, мне было достаточно и вашей Земли, – Евгений на секунду остановил рассказ, взглянул вдаль, а затем продолжил. – Русские для меня были самым обычным народом, пока однажды не произошло нечто странное. Для нас, высших существ, настоящий глубокий сон, а не понарошку, необходим лишь раз в несколько сотен тысяч лет. И мы тоже видим сны. Многие тысячи снов до этого были, скажем так, немыми, передо мной возникали сущности, они звучали, но ничего не говорили, хотя у меня и был свой язык. Однако в очередном моём сне я вдруг услышал речь. Впервые в своей невероятно длинной жизни. Тот сон был на русском языке. Знаешь, мне даже спустя миллионы лет трудно описать те чувства, что я испытал тогда. Это было потрясающе. Воистину потрясающе. Меня охватило тогда чувство, сравнимое с чувствами во время брачного ритуала. Я тогда как будто нашёл тот язык, что хотел бы слышать всегда.