Под крышами Парижа (сборник)
Шрифт:
Как же эти пиздявки обожают свои непропеченные тельца! Мля, если б так не возбуждало даже смотреть на них, распаляет уже то, как они о себе мнят… Я выпрастываю Клубочка из платья и сдергиваю с нее штанишки…. Она поворачивается убедиться, что мне хорошо видно ее жопку…..
– Еби меня в чулках! – говорит она. – Еби меня в чулках!
Значит, научилась. У Тани, вероятнее всего. Вот поблядушка….. Я и буду ебать ее в чулках! Возможно, ей бы хотелось, чтоб я вышел и купил себе цилиндр и ебал ее в нем…. Она хватает меня за хуй и широко раскидывает ноги. Эта ее красная фигулина пялится мне в лицо,
– Лижи мне елду, – говорю я ей. – Эй, а старику своему ты так же делала?
Нет, сообщает мне она, они просто еблись. Он вставил свой хуй ей в пизду и выеб ее, вот и вся недолга. Но быть может, в следующий раз…..
Я хватаю ее за талию и рывком прижимаю ее живот к своей груди, трусь болтом по всему ее лицу. Может, я и ебу младенцев, но кому, к черту, какое дело… Клубочек – младенец до чертиков ебабельный… Лижу ей бедра и кусаю за ляжки. Она визжит, как юная свинка, да и ерзает так же, но ей нравится…. а если вдуматься, почему, к чертовой матери, не должно? У скольких девчонок ее возраста в конечном счете есть возможность того, что им станут сосать конийон? У множества, я знаю, но их все ж не дохуя'…..
Она и впрямь швыряет в меня эту свою фигу, когда понимает, к чему я стремлюсь. Бедра ее охватывают мне голову, и она шлепает ею мне прямо в лицо. Как будто хлестнули рот теплой влажной посудной тряпкой… но ни на одной такой тряпке не растет пушок, и ни одна никогда не пахнет этим сочным персиком. Я зарываюсь в нее языком…. и вылизываю себе полный рот сока…. и в то же время тычу ей в рот свой хер. Ей нравится играть в тет-беш… изгибается вокруг меня угрем, сама завязываясь в узлы и завязывая ими меня. Хуй у меня вдвое больше всего, с чем она должна быть знакома до сих пор, но ей с ним прекрасно. Она пускает на него слюни, как ветеран, отчего все становится славным и смачным. Эти юные сучки меня всегда таким удивляют. Если попадается женщина с доброй шахной и тяжкой парой буферов… из тех кобыл-тяжеловозов, у которых под хвостом зарубка от топора… рассчитываешь, что между ног у них будет влажно. Но сикушки вроде Тани и Клубочка…. поразительно, сколько этой дряни они выдают из крохотных своих щелочек….
У Клубочка славный животик. Не широкий и мягкий, как у ее матери…. с пуховой подушкой его никак не спутать…. но кожа гладкая, и горячий он, как хуй у тебя, а когда она дышит, он все время шевелится. Понимаешь, что под руками у тебя нечто живое. А если его лизать, она ежится…..
Я проскальзываю языком ей в фигулинку и немного ее посасываю. Клубочек держит мой болт обеими руками, сунув голову Джонни себе в рот, но больше подрачивая его, чем сося. Она щекочет ему нос языком и сообщает мне, что он слишком сочный. Всегда считала, говорит она, что, если ей не придется сосать пёзды у Тани, Билли и Джин, а вместо этого сосать хуи, у нее все лицо не будет мокрым…. но с елдой все почти так же скверно…..
Между щечками жопы Клубочек почти такая же голенькая. Очко у нее розовое и тугое, и это отчего-то – адский соблазн. Я пробегаю по нему пальцем и тычу в него. Клубочек виляет жопкой чуть больше, но, похоже, не против. Наконец
Я вдруг перестаю сосать ей пизду и вместо этого начинаю сосать ей очко. Не спрашивайте почему…. просто потому, что оно есть и его, похоже, следует сосать… Несколько раз я его лижу, целую…. и заталкиваю в него язык. Клубочек мне чуть хуй не отрывает, так жестко к нему присасывается.
Ей вовсе не нужно сообщать мне, что она сейчас кончит…. Это я и так знаю…. и я сам вместе с ней. Перебираюсь через нее, чтобы лучше ее держать, чтоб она вдруг не передумала и не бросила меня с целым котелком молофьи, что по всем простыням расплещется, и влагаю ей в рот все, кроме яиц. Мне удается сунуть один палец ей в конийон, а заодно и язык…. и мы оба кончаем.
– Глотай, пизда ебанутая! – ору я на нее, когда Джон Ч. дает прикурить. – Глотай все, а не то, ей-богу, я тебя заставлю запить ссаками!
– Я…… пытаюсь…. так… – вот все, что ей удается промолвить. Ей перепадает такая доза, что у нее практически из ушей хлещет, но старается она как может.
Комната вновь спокойно усаживается на жопу очень не сразу. Я парил по ней, как птичка, и приземляюсь рывком. Клубочек по-прежнему сосет мне елду, все так же глотает молофью. А какой-то сукин сын пытается выломать дверь. Я стряхиваю с себя Клубочка… она как пиявка на этом хуе… и прислушиваюсь. Вроде бы Сид, но там может оказаться кто угодно. Даже Карл, отчего каша заварится что надо.
Я о таком читал, но, ей-богу, впервые оказываюсь в такой ситуации, когда мне нужно кого-то прятать. Мы так шумели, что, кто б за дверью ни оказался, поймет, что я дома. А мне бы хотелось знать, кто там, на всякий случай…..
Она оказывается под кроватью молнией, прихватив с собой одежду. И я не могу ее оттуда выудить. Даже хватаю за ногу, чтобы вытянуть наружу, но она как улитка в домике. Ну какого хуя она не дождалась, пока я спрячу ее в чулан? Что ж, ничего уже не поделать…. дверь сейчас с петель слетит, если я не открою….
Это Сэм. Впервые в жизни он заявился ко мне, и надо было непременно в тот миг, когда я ебу его дочь! Он странно смотрит на меня и сразу проходит в комнату.
– Вы оглохли? – спрашивает он. – Что у вас тут вообще за гам стоял?
– Разминаюсь, – сообщаю ему я.
Черт, вид у меня, должно быть, такой, будто я и впрямь разминался. Стучу себя в грудь и вдыхаю поглубже. Затем вдруг вспоминаю, что на мне ничего нет, а болт у меня наверняка по-прежнему влажный. Говорю Сэму, что сейчас дам ему что-нибудь выпить, и ухожу в кухню, где хоть полотенце на жопу намотать можно.
Возвращаюсь из кухни – а Сэма в комнате нет. Он в спальне, сидит на кровати. Я чуть не обосрался.
– Эй, Сэм, пойдемте сюда, сядете….
Нет, нет…. он не хотел бы мешать моим упражнениям. Лучшее на свете… поддерживать форму. Он хочет, чтобы я шел и продолжал, а он пока тут выпьет. Без толку говорить ему, что я уже закончил….. он убежден, что помешал мне, а кроме того….
– Пришел с вами поговорить, – сообщает он. – Лучше, если вы чем-то будете заниматься, пока я рассказываю.