Под ледяным щитом
Шрифт:
Открытие… Не в нем ли смысл человеческой жизни? Первые шаги ребенка — первые открытия. Постепенно, день за днем, год за годом, человек открывает мир и самого себя — в движении, в звуке и в мысли, в видимом и спрятанном от глаза. Тайное должно стать явным! Стремление к открытиям — органическая потребность человеческого духа. Но откуда начинать? Как приблизиться непосредственно к источнику магнитных сил?
Никифор сделал бесконечное множество набросков. Решил, что в первую очередь необходимо исследовать уже тысячу раз исследованный район магнитного полюса в Антарктиде. Ведь предшественники
Никифор изучал подледную карту, являющуюся как бы рентгеновским снимком материка Антарктиды, и воображение возводило перед ним четырехкилометровый ледяной панцирь. И где-то под твердым как кремень зеленоватым льдом скрыт таинственный объект, а они с Верой, как букашки, ковыряются над ним на такой высоте…
— Послушай, Вера, ты, кажется, говорила, что тебя приглашают на Антарктиду в гости?
Вера примеряла альпинистские бутсы. Подняла раскрасневшееся лицо.
— Да, меня приглашает Клара.
— И что-нибудь было сказано о туннелях во льду?
— Да, Клара говорила о ледяных гротах. — Вера испытующе смотрела на Никифора.
— Что же о них было сказано?
— Клара уверяет: там чудесно.
— Перестань, пожалуйста. Этих гротов ни на одной карте нет. А если туннели проходят на большой глубине и вблизи полюса…
— Понимаю, Ник.
— Так вот, нужно узнать о туннелях все: расположение, длину, каким способом проложены. И вообще все, что можно.
— Я сейчас свяжусь с Антарктидой, и мы получим надежную информацию.
— Э нет, лучше там побывать и все увидеть своими глазами.
«Вот оно что!.. — подумала Вера. — Ник обосновывает свой визит…» У нее опустились руки, лицо помрачнело.
— Ты чего скисла? — Никифор тронул ее за плечи. — Разве это так трудно?
— Почему трудно? Справишься.
— Поедешь ты.
— Я?.. Правда?..
— Ты.
Девушка сразу ожила. Никифор, значит, не едет к Кларе. Ну что ж, если он так решил… Ей захотелось прыгать, плясать, танцевать. Но на одной ноге была у нее тапка, а на другой тяжеленная альпинистская бутса. Вера стукнула ею об пол, но стука не получилось: шипы вонзились в ковровый пластик, и она едва не упала.
— Поеду, поеду, Ник!
Антарктида так отличается от остальных материков, что Вере показалось, будто бы попала она на другую планету. Когда подъемник вынес ее с подземной платформы на поверхность, к прозрачному куполу, окруженному безбрежным снежным простором, девушка даже вздрогнула. Навстречу ей, улыбаясь, шла Клара. Шапка смоляных волос, карие, с сухим блеском глаза и белые-белые зубы… Следом за нею почтительно шествовал невысокий, крепкого сложения молодой человек.
Клара радостно приветствовала подругу, познакомила ее с Генрихом.
— Ах, как здесь интересно! Я ведь никогда не была за Полярным кругом!
— Ну вот видишь, давно надо было прилететь! — улыбнулась Клара.
— Великолепно! И — таинственно…
— Это
— Да, он еще не совсем изучен.
— А может быть, наоборот: совсем не изучен? — бросила Вера. — Здесь еще множество тайн.
Вере хотелось рассказать о гипотезе Ника, расспросить о туннелях во льду и обо всем, что касается магнитного полюса, но она своевременно сдержалась. Зачем горячиться?
— Тайн? — удивилась Клара. — Я бы этого не сказала.
— А знаете, Клара, — вставил Генрих, — уже одно то, что здесь заморожено девяносто процентов всей пресной воды, уникально.
Всю дорогу до института (а это составило немного больше ста километров) они разговаривали об Антарктиде. То, что Вера называла таинственным, Клара считала специфическим, не более того. Генрих больше склонялся к Вериным доводам и этим вызвал у нее симпатию.
— Вы ведь сами рассказывали, — учтиво обратился он к Кларе, — что каких-нибудь двадцать пять тысяч лет назад здесь был субтропический климат и все, что теперь произрастает в ваших оранжереях и теплицах, росло себе под открытым небом. Зеленые долины, склоны гор — разве только на их вершинах зимой лежал снег. Так что же это, если не тайна?
Клара снисходительно улыбнулась:
— Кто же не знает, что климат на Земле меняется…
Генрих тоже улыбнулся: Клара всегда найдет что ответить, за словом в карман не полезет. Он смотрел на нее с восхищением, и это пробуждало острую зависть у Веры.
В институте Клара сразу отвела подругу к себе домой, чтобы та отдохнула с дороги. Вера уверяла, что не устала, ей не терпелось как можно скорее побывать в ледяных туннелях, но Клара стояла на своем:
— Будь умницей, Верочка. Все-таки не ближний свет. Вот душ, а вот спальня…
— Да я ведь не засну!
— Два часа, не меньше! Мы за тобой зайдем. Правда, Генрих?
— Да-да, — закивал головою Уранос, и Вера заметила, что под светильником его волосы кажутся еще зеленее.
Клара проделала какую-то манипуляцию над пультом, установленным у входа, и они ушли.
Насладившись душем и съев вкусный бутерброд, Вера легла в постель. Ну конечно же она не сможет уснуть. Не выходил из головы Никифор: как он там? Хотелось вызвать его к экрану. Вдруг послышался приглушенный шелест. Поднялась на локтях и сквозь овальное окошко, которого раньше не замечала, увидела сад. Обыкновенный яблоневый сад. Невысокие густолистые яблони, зеленая стена тополей. Накрапынал дождь, это он шелестел в листве. Вера улыбнулась: ну и Клара! Знает, чем усыпить включила дождь. Вера всегда любила спать под монотонное шелестенье дождя в листве…
Так с улыбкой на лице она и уснула. Сон немного разгладил эту детскую улыбку, но следы ее остались в уголках губ и исчезли только тогда, когда Вера открыла глаза и шевельнула губами. Дождь прошел, за окном засияло солнце, косые лучи тронули ее лицо — от этого, может быть, и проснулась. У постели стояла Клара.
— Ну как, отдохнула? Вставай, мы тебя ждем в холле. Только смотри, чтобы ничего металлического у тебя не было, даже значка.
Клара выключила и сад, и солнце, и окно. Комнату заполнил дневной свет.