Под Локком
Шрифт:
Он все еще молчал, и чувство вины сковало мой живот.
— Извини за это. Если он снова позвонит…
— Нет, ты все сделала правильно. Я не хочу с ним говорить.
Я кивнула, пока мы смотрели друг на друга. Боже, я и правда ненавидела это недоразумение между нами. Ненавидела. Декс был моим другом — он и есть мой друг. Один из тех людей, которых я действительно ценила и кому доверяла, а мой идиотизм все испортил. А потом его темперамент вообще все растоптал. И какого черта, я так по-дурацки на него обиделась.
Жизнь слишком непредсказуемая,
Если бы я не нравилась ему, разве ему было бы не насрать на все, что со мной произошло? И тот факт, что он так разозлился… что ж, это скорее комплимент, просто я была слишком упряма, чтобы понять это. Я всю жизнь жила в тени человека, которому было наплевать на меня. Черт возьми, на что мне было жаловаться? Была ли причина так сильно бояться? Забота и внимание в виде большого куска дерьма из этой темпераментной задницы, которая привыкла все контролировать.
Я не могла сделать хуже.
Вот дерьмо. Мне нужно было повзрослеть и достать трусики большой девочки, даже если от этого немножко пострадает моя гордость.
— Слушай, извини, что я пошла в «Басти». Это было глупо, но я была расстроена. Я была неудобством для людей большую часть своей жизни. Моя бабушка обанкротилась, оплачивая… — прошептала я. Это не то, о чем я собиралась говорить, — вещи для меня, и я ненавидела это. Я больше никогда не хочу снова оказаться в такой ситуации, но с тех пор, как я потеряла работу во Флориде, я чувствую, что переживаю это вновь.
— Ты и понятия не имеешь, каково это, во всем положиться на других людей, — я потерла лоб и посмотрела вниз. — Мне жаль, что я впутала вас, ребята, в эту ситуацию. Если бы что-то пошло не так, я уверена, вина легла бы на тебя, особенного после того как Сонни оставил тебя присматривать за мной, как за ребенком.
Мои руки начали трястись мелкой дрожью, пока я говорила:
— Ты мне небезразличен, ты большой придурок, и ты ранил мои чувства. Так что, извини, за то, что разозлила тебя и заставила волноваться, но я не извиняюсь за то, что сказала тебе трахнуть себя, окей? Ты это заслужил.
Я не надеялась на ответ и не стала дожидаться его. Я послала ему вялую ухмылку, мягко говоря, нерешительную, и пошла обратно работать.
Мои руки все время тряслись.
* * *
— Детка.
— Детка.
Я почувствовала, что меня подвинули, прижали так, что мое лицо вдавилось в спинку дивана, на котором я спала уже полторы недели. Большое теплое тело обвилось вокруг меня сзади, скользя рукой по моей талии.
— Декс? — я позвала его хриплым голосом, пытаясь продрать глаза в темноте. Должно быть, я заснула уже давно, судя по тому, как проскрежетал мой голос.
— Да, — пробормотал он возле моего уха. Его рука, лежащая на моем бедре, скользнула к щеке и прошлась по ней мягкими кончиками пальцев.
— Что ты делаешь? — я посмотрела на него через
В самом деле, что он такое делал? Даже после того, как я извинилась, это не уменьшало моей вины, он продолжал хранить молчание в салоне, по дороге домой, и все те тридцать минут, что мы провели вместе за ужином на диване. Хер. Последнее, что я ожидала, это что он придет ко мне на диван посреди ночи, готовый обниматься.
Не то чтобы я жаловалась, но все же.
Декс прижался к моим бедрам своими, как раз тем местом, где был его пах.
— Не могу заснуть, — по какой-то причине он произнес это шепотом. Не уверена, но, кажется, он прижался губами к моему уху.
— Я был настоящим дерьмом, детка.
О Боже, я так хотела ответить что-нибудь саркастическое, но удержалась. Так же, как я сдержала себя от того, чтобы не согнать его с дивана. Что было очень глупо с моей стороны, потому что сигнал тревоги в моей голове говорил, что эта близость — ужасная идея.
Но опять же, разве я не оставила свое благоразумие во Флориде? Свое благоразумие и свой дурацкий мозг.
— Я знаю, я настоящая задница, детка. Ты тоже знаешь, что я задница, — он делал паузу после каждого предложения, двигая свои кончики пальцев от моего уха к подбородку. — Особенно, когда злюсь, — он заканчивал каждое свое предложение вздохом, словно это доставляло ему дискомфорт или даже боль, и я уверена, так оно и было. Извинялся он в своей жизни также часто, как целовался с парнями.
Он проследил пальцем изгиб моего уха.
— Я не знаю, какого черта я с тобой делаю, понимаешь?
Ох, парень.
— Я тоже не знаю этого, Декс, — я подвинула голову, чтобы взглянуть на него из-за плеча.
Его лицо выглядело таким нежным и открытым, каким я его никогда не видела. Он снова провел кончиком пальца вокруг моего уха, отчего по рукам побежали мурашки. Он повторил это движение еще несколько раз, тяжело дыша мне в шею.
— Детка, ты вызываешь у меня желание поубивать каждого гребаного парня, который только взглянет на тебя. Ты знаешь, каково это?
Я вспомнила, как ужасно себя чувствовала, когда увидела, как он обнимал ту рыжую. Ух. Честно говоря, этого было достаточно, чтобы кивнуть.
Он просунул руку под мою шею и обхватил ее своей большой ладонью.
— Моя сраная башка чуть не взорвалась, когда ты сказала, что этот дерьмоголовый прикоснулся к тебе своим ртом. И, знаешь, о чем я никак не мог перестать думать? Сколько раз это сукин сын мог причинить тебе боль, чтобы вернуться в клуб и достать твоего отца, детка.
— Когда ты сказала мне, что ходила в «Басти»… Я потерял свой чертов рассудок, — Декс дотронулся кончиком пальца до уголка моего рта, приведя меня в глубокое ошеломление, которое полностью стряхнуло с меня сон. — Прости, что так орал на тебя. Прости, что причинил тебе боль. Если кто-нибудь хотя бы попытается так дерьмово на тебя орать, я вырву его поганый язык, Ритц. Я был уверен, что Лу так и поступит со мной, когда ты ушла, — он мрачно усмехнулся.