Под луной

Денисов Николай Васильевич

МИМОХОДОМ

Престижно плавать на море поэту, Хоть получаешь сущие гроши, А морячки того скудней. Об этом Мне помполит внушает: «Не пиши!» Что ж, помолчу. Ни холодно, ни жарко. Других читаю... Южный крест. Петрарка. Лауры тень. Тринадцатый сонет... И ты молчи, классический поэт! 1984. Сухогруз «Николай Семашко»

МОРСКОЕ ПРАВИЛО

Нельзя в башке держать опилки, Как сигарету в рукаве, Нельзя за борт бросать бутылки: А вдруг – киту по голове! 1988. Сухогруз «Уильям Фостер»

МОРЯКИ В БОМБЕЕ

Церковь – не церковь, скорей, синагогу Разом узрели, пройдя поворот, Стало быть, нет, не индийскому богу Молится здесь расчудесный народ! Древнее здание. Может, античность? Сунулись скопом в какую-то клеть. Но приструнила возникшая личность: Нечего, нечего тут лицезреть! Ладно, проехали! Тщетны попытки! Тычет под ребра поэзии бес: Солнце еврейское скаредным слитком Медленно плавится в тигле небес. Завтра уходим! И – будьте здоровы! Ширью морскою надышимся всласть. Господи, снова святая корова Загородила проезжую часть! 20.04.1984

ОПЯТЬ ЗАТОСКОВАЛ

Поджидал письмо моряк... В Сингапуре и в Бомбее Настроенье было – мрак, Ну, хоть вешайся на рее! И пришло! Неважно, чьё! Важно – краля написала! И моряцкое житьё Заискрилось, заиграло. Рубка, мачта – жар-горят От белил обыкновенных, И в машине, говорят, КПД возрос мгновенно! Тут и там он, как юла, Рад друзьям, доволен пищей. И каютного угла Распрекрасней нет жилища! Вот опять затосковал – Все о той далекой дуре! Понимаю, сам бывал Я в такой соленой шкуре. 19.05.1984. Аравийское море

ЧЕРНОВИК

Я бросил курить... Потрачено столько... Считай, два десятка лет... Пахнет снег... Спросите у некурящих... Конечно, мы все там будем... Но это другой вопрос... Деньги на цветы для любимой... Пачка сигарет – надгробие поэта... 1984

В ЗАЛИВЕ ЛА-ПЛАТА

Июнь на дворе, а погодка строга, Просвета ни справа, ни слева, – Как Блок говорил, «за четыре... шага» – На траверзе Монтевидео. Испаноязычием полнятся рты: Куанто куэсто [7] ... мэркадо [8] . Мы айросом-ветром по ноздри сыты В бурлящем заливе Ла-Плата. Еще – на роток не накинешь платок: – Салаги, не вешайте носа! – То боцман по-русски ведет диалог С командой. Излишни вопросы. Журчанье в шпигатах. И вздохи в трюмах. И рубка белей коленкора. Но пышет труба, как сигара в зубах Железного конкистадора. И вот на причал указует бушприт: Там пальмы сквозят и бананы, И страстью сочатся глаза сеньорит В стремительном вихре канкана. 1988. Южная Атлантика

7

Куанто куэсто – сколько стоит?

8

Мэркадо – базар, рынок.

ПО «ЖЕЛАНЬЮ ЗЕМЛЯКОВ...»

Как при Рыкове и Троцком, На глазах свершая зло, Рушат дом в селе Покровском, – Лучший дом на все село. «И чего взбесилась снова Дорога Совецка власть?! Этот дом Григорий Новых Ставил сам, благословясь!..» Собралось народу лишку, – Кто с колом, кто с кирпичом: «Недопустим! Гришка – Гришкой А евонный дом при чем? Заступал кому дорогу, Баламутил гладь и тишь? Ну, зевак случалось много, Едут, всем не запретишь. То из аглицких туманов, То из Штатов – прямиком. Был проездом царь Романов, Промокнул слезу тайком. И духами олеандра, Заглушив тоску-испуг, Мать-царица Александра Здесь вздыхала: «Гриша-друг...» «Катарпиллер» смотрит тупо, Дай добро и он – вперед! Тракторист, как князь Юсупов, Дышит водкою в народ. Но Совет «по факту дома» Не решил вопрос пока. И товарищ из райкома Давит «мнением ЦК»: «Неужель согласных нету? – И стыдит народных слуг, – Выкладайте партбилеты! – И... взорлили флаги рук. – Ну, Распутин, ну, бродяга, Сколь терпеть, пора кончать!» – И состряпали бумагу, И поставили печать. «Катарпиллер» траком склацал Так, что ахнуло село, Подошел еще «Камацу» И – поехало, пошло. Что там колья, что «сраженье», А кирпич – совсем смешон. Нынче пафос разрушенья, НТР вооружен! Нынче рушат, ставя «крыжик», Без эмоций и без драм, Храм Спасители иль Кижи. Иль простой кержацкий храм. Пышет смрадом сигареты Аппаратный шелопут: «Выкладайте партбилеты!» Совестливые кладут. Как при Рыкове и Троцком, Не стыдясь былых веков. Рушат Дом Святой в Покровском По «желанью земляков...» 27.02.1989

ГОЛОВА НИКОЛАЯ

Станиславу Куняеву

Быль или небыль, легенда, не знаю, Будто б цела голова Николая, Где-то в глубинном спецхране Кремля... Боже! Прости нас, родная земля. (Всласть поглумились над Русью хазары – Дел часовых мастера да мадьяры. В царской крови искупали ножи, Всюду поспев убивать, латыши). Будто бы сразу же после расстрела Голову ту отделили от тела, Бирку приладил уральский ревком, В банке со спиртом отвез в Совнарком. Срочно летели в столицу вагоны, Тайно тряслась голова без короны, Жаждала мести нерусская власть, Жестко сработали жидомасоны: Дальше – народная кровь полилась. На Совнаркоме – вещдок и улика! – Поликовали бандиты из ВЦИКа, Свердлов отхаркал чахоточный спич, К сведенью принял Владимир Ильич. Был он в те годы пьянее железа, Резники лишь ухмылялись тверезо, В лад утверждали: пощады-то нет! И боевито неслась «Марсельеза» В средневековый его кабинет... Верю, цела голова Николая! Много о нынешнем времени знает! С губ заспиртованных чудится вздох: «Боже! Спаси нас от нового рая!» Цел и опасен кремлевский вещдок. Нету забвенья, прощения нету! Где-то в спирту она! Верьте поэту. Коль не пропьет её ельцинский сброд, Выстоит снова мой русский народ. 11.07.1990

ПТИЦА-ТРОЙКА

О, Русь! О, птица-тройка! А в бричке тот же хмырь. Помчалась перестройка И вглубь свою и вширь. Распахнуты спецхраны, И США – нам друг и брат, Рашидовских баранов Искушал демократ. Сработал априори Какой-то людовед: На правду – мораторий, На русское – запрет. Взгляни за занавеску, Там рушится соцлаг, Товарищ Чаушеску, И не товарищ – враг. Долой застойный морок! Вздохнули, наконец! Да здравствуют «семь сорок» И Сорос – наш отец! 1990

ВЕЗДЕ

В СНГ завоешь волком! И везде один мотив: Нет ни ниток, ни иголки – Починить презерватив. 1992

СОВСЕМ НЕ СДУРУ

Вчера они, о нет, совсем не сдуру Престижные кончали ВПШа. А нынче, проскользнув в демократуру, Вершат дела, породисто дыша. 1992

ДЕЛО

Я прохожу по «делу», Как свидетель. Но, боже мой, Зачем мне штуки эти?! ОНА сидит дебелая, Как вата, Одно твердит: «Ни в чем не виновата!» 1994

ПОСЛЕ РАССТРЕЛА 93-го ГОДА

Как будто всех накрыл духовный СПИД И оглушила оторопь баранья, Молчит страна. Лишь сердце говорит: Снесем и это Божье наказанье! 22.02.1994

ИЗ ПИСЬМА В ВЕНЕСУЭЛУ

Зябко еще, но окно запотело, В полдень, к зениту, тепла перевес. Так вот и вспомнилась Венесуэла – Русской колонии краски небес. Государей эполеты, портреты, В солнечных «кинтах» [9] , где прочен засов, Наши родные мальчишки-кадеты Из поредевших уже корпусов. Все-таки вышло доехать, добраться, Всеми костьми перед временем лечь, Чтобы увидеть кадетское братство, Слышать под пальмами – русскую речь. Поздно разборки устраивать. Поздно! Давняя смута – не наша вина. Вот и теперь на планете морозно, Нас лишь Россия согреет одна. Вот и как русский я мыслю о главном, (Недругов-бесов давно не страшусь!) Как бы в единый наш дом православный Всех собрала православная Русь! В тропиках мы иль сроднились с тайгою, (Не выбирали, уж так суждено!) Не тороплю я желанье благое, Пусть на любви прорастает оно. Апрель 1994 г.

9

Quinta – (исп.) дом

ОТКРЫВАЕШЬ ФОРТКУ…

Не поймешь, как жить на свете, То Чечня, то Карабах! Открываешь фортку – ветер Сплошь парашею пропах. Кто правее, кто левее, Кто по центру ломит, прёт, Ни за правду, за идею, А за долларовый счет. Не умчишь, куда ни целься, Как свободный человек, Коль лежит бухой на рельсах, Схожий с Ельциным, субъект. В кулаке рекламный «орбит», А рыгает огурцом. Но зато он (вспомним Горби!) – «С человеческим лицом». 1996