Под нами - земля и море
Шрифт:
Прошло несколько дней. Командир эскадрильи капитан Кузнецов снова летал на штурмовике, выполняя боевые задания, а на груди к ранее полученным наградам прибавились орден Ленина и Золотая Звезда Героя Советского Союза.
Записывая рассказ капитана Кузнецова, я все время думал о черной повязке. "Почему она у него на глазах? Если он был ранен в полете, как же спасся? На парашюте? Для этого необходима высота, а он штурмовик - летает низко... Посадил самолет? Но при посадке нужны глаза, чтобы видеть землю.
Об этом Кузнецов не рассказал...
Потом он куда-то уехал, и несколько дней мы не виделись.
И вот однажды мне позвонили из ЦК ВЛКСМ и попросили поехать на встречу со слушателями комсомольской школы в Вешняках.
Вечером у подъезда гостиницы меня ждала легковая машина.
Подойдя к ней, я увидел Александра Кузнецова. Он тоже ехал в Вешняки. Мы обрадовались встрече.
После выступления Кузнецову была прислана записка с просьбой рассказать, при каких обстоятельствах он потерял зрение.
И вот что довелось тогда услышать...
Кузнецов со своими летчиками заканчивал штурмовку вражеских войск. Фашисты вели сильный зенитный обстрел. Один снаряд крупного калибра пробил броню и разорвался в кабине самолета. Осколки резанули Кузнецова по глазам... Кровь и боль ослепили его. Александр бросил штурвал, сектор газа и ладонями обеих рук закрыл лицо.
Неуправляемый штурмовик стал терять скорость и, угрожающе рыская из стороны в сторону, ревя мотором, вошел в разворот.
Воздушный стрелок, сидящий во второй кабине, позади летчика, услышал взрыв, а когда почувствовал, что самолет неуправляем, решил: "Командир убит. Скорее прыгать!.."
Отстегнув привязные ремни, он хотел было оставить кабину и бросил последний взгляд в сторону летчика. В сферическом зеркале увидел: командир жив, только ранен. Он закрывает лицо руками, залитыми кровью.
По переговорному устройству стрелок крикнул:
– Товарищ командир! Самолет падает! Падает!.. Возьмите управление! Возьмите управление!..
Голос стрелка отрезвил Александра. Он отнял от лица руки, правой поймал штурвал, но управлять машиной не мог...
– Я ничего не вижу, - услышал стрелок тихий голос командира. - Помогай!
– Скорость падает! Скорость падает! - кричал в телефон стрелок.
Кузнецов отжал ручку от себя. Самолет опустил нос, продолжая разворачиваться.
– Самолет виражит влево! Влево! - кричал стрелок. Летчик энергично отвел штурвал вправо и тут же поставил его в нейтральное положение. Самолет вышел на прямую.
– Хорошо! Хорошо! - обрадованно кричал стрелок. - Так держите! Летим в свою сторону...
Будто окаменев, сидел Александр, теряя кровь, чувствуя, как с каждой минутой слабеет...
– Где мы? - услышал стрелок глухой голос командира.
– Над своей землей, товарищ командир.
– Выбирай скорей площадку. Будем садиться... Лететь больше не могу!
Стрелок приподнялся в кабине, чтобы лучше видеть местность. Впереди поле...
– Товарищ командир, слева впереди поле, сесть можно...
– Хорошо. Будем садиться. Выводи на него!.. Стрелок подсказывал.
Слушая его команды, Александр вывел самолет на прямую.
– Товарищ командир, можно убирать газ! Кузнецов потянул сектор на себя, слегка отжимая штурвал.
Самолет перешел в планирующий полет.
– Товарищ командир! Скорость растет!.. Хорошо! Хорошо! Так держите!
Александр потянул штурвал на себя и, как послушный ученик, выполнял все указания стрелка.
Быстро падала высота. Надвигалась земля. Казалось, еще миг - и самолет врежется в нее. Стрелок, не обращая внимания на сильный напор встречного воздуха, выдувавший из его глаз слезы, стоял в кабине, держась руками за пулеметную турель. Он следил за приближающейся землей и положением самолета. До земли оставались считанные метры.
– Товарищ командир, можно выравнивать! Кузнецов нерешительно выбрал штурвал на себя. Земля приближалась быстро...
– Еще, еще тяните!..
Александр подтянул штурвал. Штурмовик вышел из планирующего полета. До земли оставалось чуть больше метра.
Вдруг самолет начал опускать нос.
Стрелок замер в напряжении, ожидая удара, и тут же закричал:
– Штурвал! Штурвал! Тяните на себя!
Александр, как автомат, выполнил приказ. Он спокойно выбрал штурвал до отказа на себя.
Самолет будто неохотно приподнял свой нос, приближаясь к земле, и коснулся ее.
Раздался приглушенный скользящий удар. За ним скрежет, треск, поднялся столб пыли с запахом бензина. Еще оседала поднятая пыль, а стрелок выбросился из кабины на крыло.
Рывком он открыл фонарь кабины своего командира.
Залитый кровью, капитан Кузнецов висел на ремнях, склонившись над штурвалом, не выпуская его из рук.
...В сознание Александр пришел уже в прифронтовом госпитале. Врачи спасли ему жизнь. Не могли спасти только поврежденных осколками глаз. Их, как темная ночь, застилал мрак.
Когда вокруг друзья
Под крылом, воздушного корабля на сотни километров простиралась степь. "Си-47" летел в Ташкент. А немного спустя я впервые вступит на узбекскую землю.
Начальник Ташкентского аэропорта встретил меня любезно, но тут же разочаровал:
– В ближайшие дни, - сказал он, - вылета самолетов на Алма-Ату не предвидится.
Я попытался уехать по железной дороге, но поезда ходили редко и, как правило, были забиты до отказа.
Расстроенный, вернулся с вокзала. Начальник аэропорта сказал: