Под небом Италии
Шрифт:
Франческа поднималась впереди Бельдана по тускло освещенной лестнице с зажженным фонарем в руке. Она знала эту лестницу как свои пять пальцев и поэтому шла не задумываясь. Мысли ее были далеко от Бельведера, в Париже 1314 года, где сожгли не меньше тысячи мужчин. В ушах стояли их предсмертные крики, видимо, этим объясняется то, что случилось в следующее мгновение. По крайней мере, сама Франческа так решила. Когда она открыла ведущий на бастион люк, перед ней возникла стена огня.
Пламя вздымалось и трещало под стеной, пожирая все на своем пути, и в нем ей почудились голоса.
– Колдовство, – прошептала графиня. Мертвые взывали к живым.
– Франческа! – Это звал не мертвец, а Бельдан. – С вами все в порядке?
Она резко обернулось, и в то же мгновение видение рассыпалось на мириады искр.
– Ничего. Сон наяву. У меня это часто бывает. Призрак костра, который разожгли во дворе замка, когда умерли братья и отец. Эта картина меня преследует до сих пор. Преследовала. Но сейчас...
– Что сейчас? – переспросил Бельдан.
– Сейчас огонь был совсем другой. Злее. Прожорливее. Он не скорбел о смерти, но сам ее сеял. А теперь все прошло. Со мной это случается все реже и реже. Последний раз – в тот самый день, когда вы с Ги приехали в Бельведер.
Франческа тряхнула головой, прогоняя последние черные мысли. И вдруг поняла, как близко от нее Бельдан и как холодна его рука на ее обнаженном плече.
– Сон, – повторила она и улыбнулась. – А вот ваши руки не сон. Это реальность, и они совершенно ледяные. Мы слишком много внимания уделяем лечению вашего брата и совершенно забыли, что вы тоже ранены. Позвольте, я помогу вам согреться.
Бельдан понял, что это всего лишь забота о больном. Отгадал по ее тону.
– Я знаю, что мне поможет, – сказал он. – Магия. Так учит падре Гаска. Он говорит, что магия усиливает жар в крови.
Забота о больных – это ее инстинкт. Как его инстинкт – война.
Франческа улыбнулась и словно помолодела. Солнечный свет посреди беспросветной ночи. Но когда она взяла его руки в свои, Бельдану захотелось их отнять. Отдернуть обе сразу. «Детская причуда, – решил он. – Разве может хрупкая женщина повредить великому лорду Арнонкуру?» Бельдан заметил, что ее руки тоже были холодны. «Холодные руки. Сердца в огне». Старая присказка. Странно, что он теперь ее вспомнил.
– Магия, – ворковала Франческа, и ее голос завораживал. – Особый метод, который применяет падре Гаска. Нет ничего действеннее, чтобы согреть кровь.
Она взяла его руки в свои. При этом обнажились ее запястья. А потом наклонилась так, что дуновение ее дыхания овевало его кожу.
Бельдан снова почувствовал страх. А затем жар, когда она легонько подула на его пульсирующие голубоватые вены. По спине к чреслам побежали волны. Неужели она это делает намеренно? Из-под заколки ему на руку упал ее локон. Она подняла голову и улыбнулась. Не только губами, но даже глазами.
– Вот так-то! Я чувствую тепло. – Она откровенно радовалась своему целительскому мастерству. Но что-то в его лице вызвало у Франчески беспокойство. Бельдан заметил, что улыбка стала меркнуть. – Вам лучше? – беспокойно спросила она.
– Намного. Вы достойная ученица алхимика.
– Вот и славно.
Они спохватились, заметив, что его руки все еще лежат на ее ладонях. Бельдан стал их отдергивать, а Франческа отталкивать. И он почувствовал, как кожу царапнуло тяжелое кольцо Дуччи-Монтальдо.
– Сначала Ги, а теперь я. Мы оба обязаны здоровым биением наших сердец вашим целебным прикосновениям.
– Не моим, – поспешно возразила графиня. – Падре Гаски. Это его искусство помогает Арнонкурам. Я всего лишь подражаю его приемам. Так вы хотите взглянуть на дороги?
Бельдан стоял в одиночестве и смотрел на притихшую долину. Франческа давно отправилась в постель. Только спит ли она? В этом рыцарь сомневался. Со своего высокого наблюдательного пункта он краем глаза видел ее окно: в глубине комнаты мелькнула свеча, хотя графине давно полагалось видеть сны.
– Недурно, – произнес он вслух.
Бельдан нарочно над ней подшучивал, смеялся над ее веснушками, ее ярмаркой и медом, цеплялся за все, что могло отдалить от обрыва, к которому его влекло дуновение ее дыхания на его запястья.
«Несчастная, – самодовольно думал он. – Уже не молода и больше не богата. Однажды Ги ее уже покинул. Теперь ей снова предстоит пережить такое же испытание. Я оставлю денег. Она, конечно, откажется. Но Бланш возьмет». Так ему подсказывал опыт. После смерти Анны Бельдан завязывал множество мимолетных связей, и женщины всегда оставались довольны таким решением. С радостью его вспоминали и приглашали снова.
А еще он наведет справки об Оливере. Слава Богу, у него остались друзья при дворе султана. А когда брат окажется дома, Франческа с готовностью все забудет и все простит.
Он мог бы гордиться своим состраданием. Но погубил все сам: позволил коснуться своих рук и сам касался ее ладоней. Оказался так близко, что губами и кончиком языка мог ощутить ее кожу. И, поглаживая запястья, благодарил:
– Спасибо, что спасли нас от Мальвиля.
И этим поразил ее так, что Франческа убежала. Да и себя немало удивил. Никогда бы не подумал, что способен на такую безоглядность. Но графиня его заинтересовала. Ее отношение к поцелуям. Бельдан видел, как она поцеловала Мальвиля, хотя ей очень этого не хотелось, и не решилась поцеловать Ги, хотя страстно этого желала. Он загорелся отгадать загадку, но должен был признать, что его безрассудство не помогло. Нисколько.
Бельдан все еще думал о Франческе, когда ворота замка беззвучно отворились на смазанных петлях и выпустили по подъемному мосту мужчину, ведущего в поводу лошадь. Вскоре он скрылся в спящих улочках Сант-Урбано. Но на окраине вскочил в седло и понесся так, будто за ним гнались все силы ада. И не заметил, как из тени материализовался огромный человек и бесшумно бросился за ним в погоню.
Бельдан улыбнулся уголками губ.
Похоже, к леди Бланш вернулись силы. Не стоит удивляться, если на открытии ярмарки удастся насладиться ее блистательным присутствием.