Под одним солнцем. Наша старая добрая фантастика (сборник)
Шрифт:
Куклинг захохотал, раскрыв рот, полный искусственных зубов. Отойдя в сторону шагов на пять, он сказал:
— И все же вы болван, Бад. Именно Дарвина мы и будем здесь проверять.
— И именно для этого вы притащили сюда десять ящиков железа? — спросил я, снова подходя к нему. Во мне закипела ненависть к этому блестевшему от пота толстяку.
— Да, — сказал он и перестал улыбаться. — А что касается ваших обязанностей, то вам прежде всего нужно распечатать ящик номер один и извлечь из него палатку, воду, консервы и инструмент, необходимый для
Куклинг заговорил со мной так, как говорил на полигоне, когда меня с ним знакомили. Тогда он был в военной форме. Я тоже.
— Хорошо, — процедил я сквозь зубы и подошёл к ящику номер один. Большая палатка была установлена прямо здесь, на берегу, часа через два. В неё мы внесли лопату, лом, молоток, несколько отвёрток, зубило и другой слесарный инструмент. Здесь же мы разместили около сотни банок различных консервов и контейнеры с пресной водой.
Несмотря на своё начальственное положение, Куклинг работал как вол. Ему действительно не терпелось начать дело. За работой мы не заметили, как «Голубка» снялась с якоря и скрылась за горизонтом. После ужина мы принялись за ящик номер два. В нем оказалась обыкновенная двухколесная тележка, вроде тех, которые применяются на перронах вокзалов для перевозки багажа.
Я подошёл к третьему ящику, но Куклинг меня остановил:
— Давайте сначала посмотрим карту. Нам придётся весь остальной груз развезти по разным местам.
Я удивлённо на него посмотрел.
— Так надо для эксперимента, — пояснил он. Остров был круглый, как опрокинутая тарелка, с небольшой бухтой на севере, как раз там, где мы выгрузились. Его окаймляла песчаная полоса шириной около пятидесяти метров. За поясом прибрежного песка начиналось невысокое плато, поросшее каким-то высохшим от жары низкорослым кустарником.
Диаметр острова не превышал трех километров. На карте значились несколько отметок красным карандашом: одни — вдоль песчаного берега, другие — в глубине.
— То, что мы откроем сейчас, нужно будет развезти вот по этим местам, — сказал Куклинг.
— Это что — какие-нибудь измерительные приборы?
— Нет, — сказал инженер и захихикал. У него была противная привычка хихикать, если кто-нибудь не знал того, что знал он. Третий ящик был чудовищно тяжёлый. Я думал, что в нём заколочен массивный заводской станок. Когда же отлетели первые доски, я чуть не вскрикнул от изумления. Из него повалились металлические плитки и бруски различных размеров и форм: ящик был плотно набит металлическими заготовками.
— Можно подумать, что нам придётся играть в кубики! — воскликнул я, перекидывая тяжёлые прямоугольные, круглые и шарообразные металлические слитки.
— Вряд ли, — ответил Куклинг и принялся за следующий ящик. Ящик номер четыре и все последующие, вплоть до девятого, оказались наполненными одним и тем же — металлическими заготовками.
Эти заготовки были трех видов: серые, красные и серебристые. Я без труда определил, что они были из железа, меди и цинка. Когда я принялся за последний, десятый ящик,
— Этот вскроем тогда, когда развезём по острову заготовки.
Три последующих дня мы с Куклингом на тележке развозили металл по острову. Заготовки мы высыпали небольшими кучками. Некоторые оставались прямо на поверхности, другие по указанию инженера я закапывал. В одних кучках были металлические бруски всех сортов, в других — только одного сорта. Когда все это было сделано, мы вернулись к нашей палатке и подошли к десятому ящику.
— Вскройте, только осторожнее, — приказал Куклинг. Этот ящик был значительно легче других и меньше размером. В нем оказались плотно спрессованные древесные опилки, а посредине — пакет, обмотанный войлоком и вощёной бумагой. То, что предстало перед нашими глазами, оказалось диковинным по своему виду прибором.
С первого взгляда он напоминал большую металлическую детскую игрушку, сделанную в виде обыкновенного краба. Однако это был не просто краб. Кроме шести больших членистых лап, впереди были ещё две пары тонких лапок-щупалец, упрятанных своими концами в чехол, напоминавший выдвинутую вперёд полураскрытую пасть уродливого животного. На спине краба в углублении поблёскивало небольшое параболическое зеркальце из полированного металла, с темно-красным кристаллом в центре. В отличие от краба у этого было две пары глаз — спереди и сзади.
В недоумении я смотрел на эту штуку.
— Нравится? — после долгого молчания спросил меня Куклинг.
Я пожал плечами:
— Похоже на то, что мы действительно приехали сюда играть в кубики и детские игрушки.
— Это опасная игрушка, — самодовольно произнёс Куклинг. — Сейчас вы увидите. Поднимите его и поставьте на песок.
Краб оказался лёгким, весом не более трех килограммов. На песке он стоял довольно устойчиво.
— Ну и что дальше? — спросил я инженера иронически.
— А вот подождём, пусть немного погреется.
Мы сели на песок и стали смотреть на металлического уродца. Минуты через две я заметил; что зеркальце на его спине медленно поворачивается в сторону солнца.
— Ого, он, кажется, оживает! — воскликнул я и встал на ноги. Когда я поднимался, моя тень случайно упала на механизм, и краб вдруг быстро засеменил лапами и выскочил снова на солнце. От неожиданности я сделал громадный прыжок в сторону.
— Вот вам и игрушка! — расхохотался Куклинг. — Что, испугались?
Я вытер потный лоб.
— Скажите мне ради бога, Куклинг, что мы с ним будем здесь делать? Зачем мы сюда приехали?
Куклинг тоже встал и, подойдя ко мне, уже серьёзным голосом сказал:
— Проверить теорию Дарвина.
— Да, но ведь это биологическая теория, теория естественного отбора, эволюции и так далее… — бормотал я.
— Вот именно. Кстати, смотрите, наш герой пошёл пить воду!
Я был поражён. Игрушка подползла к берегу и, опустив хоботок, очевидно, втягивала в себя воду. Закончив пить, она снова выползла на солнце и неподвижно застыла.