Под сенью каштанов
Шрифт:
— В таком случае, — жестким и неприятным, каким-то скрежещущим голосом заявила мать, — тебе придется самой растить своего уродца. Можешь не рассчитывать, что вернешься в школу, оставив его на меня.
— Я не собираюсь оставлять ребенка на тебя, мама, — высокомерно ответила ей Рэйчел. — И в школу я тоже не вернусь. Мы с Тайлером поженимся, как только мне исполнится шестнадцать.
— Тайлер? — Мать буквально выплюнула это имя. — Это тот самый проклятый янки, которого ты однажды приводила?
— Правильно, тот самый. — Рэйчел больше никогда не приглашала его в гости,
— Во время войны один вот такой же янки обесчестил мою тетку Тельму, — злобно прошипела мать. — А что касается тебя, девочка моя, то ведь именно я должна подписать бумаги, что-то вроде разрешения выйти замуж, когда тебе стукнет шестнадцать.
— Если ты их не подпишешь, что ж, придется подождать с этим до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать. Или же я могу попросить отца подписать разрешение, если оно и в самом деле понадобится.
— Если только тебе повезет и ты застанешь отца в момент просветления, когда он еще не пьян; большую часть времени он даже не помнит, как его зовут. — Мать презрительно фыркнула, но в ее голосе — неслыханное дело! — прозвучали грустные нотки. — И если ты полагаешь, что этот твой ухажер согласится ждать четыре года, то ты крупно ошибаешься. — Мать вдруг расплакалась. Ее слезы были искренними, Рэйчел не сомневалась в этом, но почему-то не могла найти в себе ни капли сочувствия, как ни старалась. Встреча с Тайлером и последующая беременность стали лучшими и пока что главными событиями в ее жизни.
— Ты мой единственный ребенок, которым я гордилась, — сквозь слезы всхлипнула мать. — Ты ведь так хорошо училась, говорила, что хочешь стать учительницей. — Оба старших брата Рэйчел сидели в тюрьме за воровство, а сестра находилась под следствием по обвинению в мошенничестве.
— Я по-прежнему хочу стать учительницей, — возразила Рэйчел. — И появление ребенка меня не остановит. Еще каких-то пять лет, и он или она пойдет в школу. И ты еще будешь гордиться мной, мама, — неловко добавила она, но мать лишь передернула плечами в ответ, как будто больше не верила ей.
И вот Поппи появилась на свет. Рэйчел с тоской уставилась на дверь, за которой скрылась медсестра, унося с собой ее дочурку. Рэйчел хотела, чтобы малышку вернули. Ей хотелось прижать к себе крошечное тельце девочки и никогда больше не отпускать ее от себя. Совсем скоро придется вернуться домой, к матери, которая ни за что не хотела оставлять ребенка. Она даже пригрозила привести работников социальной службы, которые заберут малышку. Рэйчел знала, что такие вещи действительно случаются. Она читала об этом в газетах и видела репортажи по телевизору о том, что представитель властей мог запросто вырвать ребенка из рук матери и передать его на воспитание совершенно посторонним людям.
Будущее страшило Рэйчел. Ее буквально тошнило при мысли о том, что ждет ее впереди. Пусть даже у Тайлера много денег, им все равно не позволят жить вместе. Рэйчел с головой укрылась одеялом и тихонько заплакала.
Март — Апрель 2006 года
Глава
Диана стояла, прижавшись спиной к двери и раскинув руки в стороны, словно приклеенная. Ей казалось, что стоит ей сделать шаг, и это будет означать, что она согласилась здесь жить. Квадратная комната была большой и светлой, с большими, от пола до потолка, окнами. Солнце заливало ее яркими лучами, отчего окружающие предметы купались в мягком золотистом свете, включая высоченный потолок, отчаянно нуждавшийся в ремонте, и следы плесени в углах. Мебель покрывал толстый слой пыли.
Тут стояли два стула, старомодный гардероб и комод, односпальная кровать, стол и пара древних кресел, обитых когда-то бежевым гобеленом. На полу лежал выцветший светло-коричневый ковер с узором из распустившихся роз по краям. Словом, комната была вполне симпатичной и даже уютной. Если бы кто-нибудь из братьев выбрал себе такое жилье — Джейсон уже давно поговаривал о том, что пора бы ему подыскать себе отдельную квартиру, — то Диана целиком и полностью одобрила бы его выбор.
Но хотела ли она сама поселиться здесь?
На протяжении многих лет Диана представляла себе ужасы, которые могут случиться с этим миром и погубить жизнь как таковую: «птичий» грипп, терроризм, оружие массового поражения, глобальное потепление, взрыв котла парового отопления, уничтожающий их в мгновение ока, если только испарившийся газ не прикончит раньше… Впрочем, к ее чести следует заметить, что беспокоилась она отнюдь не о себе, а о своих братьях.
С тех пор как почти семь лет назад мать бросила их и ушла к Уоррену, Диана беззаветно посвятила себя заботе о Дамиане, Джейсоне и Гарте. Ей говорили, что она ведет себя глупо, что она должна жить собственной жизнью, найти себе возлюбленного, подумать о замужестве и о детях.
Диана пропускала увещевания мимо ушей. Ей хотелось лишь воспитывать мальчишек и заботиться о них до тех пор, пока они не встанут на ноги и не смогут позаботиться о себе сами. В один прекрасный день они станут взрослыми, выпорхнут из-под ее крыла, женятся, а она останется одна в доме на Корал-стрит в Бутле, где в семействе О'Салливанов когда-то родились четверо детей. Тогда и только тогда, когда ее братья разъедутся по свету и обретут счастье, как Диана наивно надеялась, она подумает о себе, о том, чтобы выйти замуж за милого и достойного человека, от которого она сможет родить троих сыновей.
Подобное представление о будущем полностью ее устраивало. Так что, если не считать постоянного и ставшего уже привычным беспокойства по поводу «птичьего» гриппа, терроризма и прочих ужасов цивилизации, Диана была вполне счастлива и довольна собой и жизнью.
Впрочем, следует упомянуть еще об одном кошмаре, который даже не приходил ей в голову: вдруг в один далеко не прекрасный день она может остаться без крыши над головой и ей самой придется оставить домик на Корал-стрит, потому что она станет там никому не нужна.Но, начиная с минувшего Рождества, когда к ним переселилась Эмма, Диана чувствовала себя лишней.