Под сенью короны
Шрифт:
— Я отправил их на родину, в Махтерем. Кто же знал, что столицы так быстро вновь окажутся в руках государя. Ну, надеюсь, в Махтереме тоже будет спокойно.
— Дай бог. Аканш!
— Командир?
— Распредели новоприбывших по группам. Всё как всегда. Группы должны быть готовы к завтрашнему же утру. Неизвестно, как повернётся ситуация.
— Разумеется.
— Аканш. — Я повернулся к новым бойцам спиной и понизил голос: — Могут быть проблемы. Держи ухо востро. Проблемы, связанные с господином Лагроем.
— Понимаю, — офицер посмотрел на меня с беспокойством. — Что-то
— Произошло между госпожой Солор и новым Главнокомандующим. А я — сам понимаешь — под руку всё время попадаюсь.
— Очень хорошо понимаю. Командир предполагает, что господин Лагрой может сорганизовать подставной рейд, невыполнимый или практически не выполнимый?
— Так далеко мои предположения не идут. Да вряд ли. В конце концов, мой отряд подчинён её светлости. Скорее всего, она сама будет использовать нас. Но стоит быть готовыми ко всему. О казни её светлости Атейлер ты слышал?
— Да. Казнь господина Атейлера, как понимаю, предстоит через два дня.
— Я об этом не слышал. Что ж, буду знать… А его сыновья?
— Будут казнены в один день с отцом.
— Что ж, надеюсь, нас к тому времени уже отправят. Конечно, Атейлер и его дети — не то, что его беременная жена, но мне и их казни наблюдать совершенно не хочется.
— Кто ж нас позовёт-то, — сдержанно усмехнулся мой друг.
— Так радоваться надо! Кстати, как охотники? Справляются?
— Пока их в настоящем деле не проверяли. Задания были самые обычные. Но посмотрим.
— Хорошо.
Утро накрыло нас роскошью рассветных красок уже на пути к замку Вальгрев, но никому не приходило в голову жаловаться. Впервые, пожалуй, я был рад выступлению в поход до рассвета (благо хоть в этих широтах не бывает ни белых ночей, ни тёмного времени суток, длящегося от силы три часа) со всем, что к такому раннему выходу прилагается. И сонливость, и дрожь, пробирающая не от холода, а чисто от дискомфорта — всё это терпимо. Фиг с этим неуютом, главное побыстрее оказаться подальше от ароматного Города роз, которому предстояло превратиться в место массовой садистской казни. Подальше от запахов драгоценных парфюмерных масел, теперь жёстко ассоциирующихся у меня с несправедливостью, унижением, угрозой, дикостью, запредельной жестокостью.
Я знал, что следом за нашим отрядом выступают и основные силы Солор, которым предстояло атаковать Руэвесту, Россох, Пеглев, Учех, Вальгрев и несколько фортов помельче. И для всех случаев приказы примерно одинаковы: сокрушить, занять крепость, захватить в плен предводителей, если нет возможности захватить — лучше убить. Следующим на очереди оказался целый Маженвий, большинство лордов которого предпочло либо примкнуть к мятежу, либо помогать ему чем не жалко.
Перед выступлением из Копья роз я подал одному из адъютантов её светлости записку с предложением часть войск транспортировать в Маженвий через «гармошку», благо опытные охотники под рукой, и знал наверняка, что моё предложение доберётся до адресата.
Руэвеста пала через три дня яростных и очень мощных штурмов, Пеглев и Учех сдались без боя. Перепуганные владельцы двух последних крепостей пребывали в таком отчаянии, что молили о пощаде и меня, и даже моих замов. Разумеется,
Да, мне искренне жаль сдавшихся. Я ценил то, что эта сдача сэкономила мне пару сотен жизней моих бойцов — это самое малое. Но себя всегда жальче, и едва ли кто-нибудь станет меня за это упрекать. Такова уж жизнь.
Под стенами Вальгрева меня нагнало письмо Моресны. Было в этих изысканных каллиграфических строчках нечто настолько сокровенное, что около полутора суток у меня даже развернуть листок не получалось — все попытки остаться хоть в относительном одиночестве проваливались с треском. Зато потом ожидание с лихвой вознаградило. Жена передавала, что скучает, волнуется, умоляла поберечься, не забывать о ней, при возможности черкнуть хоть пару строк о себе.
Стало стыдно, потому что ведь сколько времени прошло с получения последнего письма, а я так и не нашёл времени ответить. Что ж, раз на штурм пока не гонят, можно и потратить полчасика на семью. Причём самому лучше не геройствовать, предоставить перо и бумагу профессионалу, иначе каракули моего производства солоровские писцы будут разбирать до самого возвращения армии с войны. У меня есть возможность воспользоваться услугами кого-то из штабных писцов.
Завладев вниманием одного такого, я постарался уверить супругу, что здоров, цел, успешно выполняю все поручения, помню, скучаю, люблю, был очень занят, потому и не ответил, а с демоницей, оставленной на попечение, можно не церемониться и гонять в хвост и в гриву. Писец с равнодушным видом водил пером по бумаге, всем своим видом демонстрируя, что ему всё равно, какую фигню записывать за диктующим. Да и, судя по тому, как свободно были изложены душевные устремления Моресны, моя жена тоже мало стеснялась наёмного грамотея. Видимо, тут так принято.
Заканчивая диктовать письмо, я разглядывал стены Вальгрева. Красивая крепость, фундамент окутан зеленью, будто невеста покрывалами, островерхие крыши вознесены в небо. Живописно… Здесь было очень много грушевых садов, они уже давно отцвели, на ветках набухали будущие плоды, и, судя по всему, поселян ждал очень обильный урожай. Осенью Империя не будет знать недостатка в грушевом сидре.
От Вальгрева как-то не приходило в голову ждать долгого сопротивления. Защитники цитадели избегали проявлять яростную самоотверженность, действовали аккуратно, осторожно и больше смахивали на людей, выжидающих удобного момента, чтоб выгодно провести переговоры.
Я удивился, узнав, что под стены этой крепости ждут прибытия самой Аштии, и сперва даже не поверил. Если и появится, то проездом. Однако оказалось, что ошибся — в безопасном уголке лагеря вскоре появился знакомый мне скромный шатёр, и над ним — маленький стяг с личным знаком главы Дома Солор. Разумеется, он недолго провисит тут приманкой для вражеских глаз, но какое-то время и пусть даже с риском — должен.
А через пару часов меня вызвали к её светлости.
— Я слышала, твои отряды накрыли в лесу небольшое подкрепление, шедшее к замку.