Под скорбной луной
Шрифт:
— Ма! Элси! С вами все в порядке?
— Иду, иду, Микки! — раздался голос девушки.
Через секунду за дверью что-то заскрежетало, и вход освободился.
Перешагнув порог, я указал на отставленный в сторону стул.
— Это еще зачем?
— Я сегодня одна дома, — пожала плечами Элси, — поэтому заклинила ручку для спокойствия.
— Его что-то могло нарушить? — озадаченно глянул на девушку я.
— Обычная предосторожность.
Я снял пальто и бросил его на стул.
— Где ма?
— Пошла в гости к миссис Маккиббен.
Элси добавила угля в печку.
Хм.
— Чайку? — спросила через плечо Элси. — Боюсь, у нас нет этой горькой гадости, которую ты обычно пьешь.
— От чая не откажусь, — с улыбкой ответил я. — Когда я отказывался?
Элси сверкнула ответной улыбкой и потянулась за чайником. Захлопотала, заваривая чай и расставляя чашки, и все же я заметил, что она искоса на меня поглядывает. А может, и ничего, что ма нет дома… Элси — девушка наблюдательная и практичная, вся в мать, и наверняка о брате-близнеце знает побольше. Ма ведь прошлый раз упомянула, что Колин больше общается именно с сестрой.
Я выдвинул стул. Заметил, что шатающуюся ножку так никто и не починил, и на всякий случай поменял его на другой, крепкий.
— Элси, я вчера вечером видел Колина.
— Неужели?
Она заперла дверь и уселась напротив.
— Нашел его у Пинтона.
Лицо девушки омрачилось.
— Часто он там бывает?
Ее лоб прорезала вертикальная морщинка — в точности как у ма.
— Не знаю, где он проводит время, Микки. Дома появляется редко, иногда даже ночевать не приходит. Значит, говоришь, у Пинтона? — Элси вздохнула. — Я подозревала, что Колин играет. В прошлом месяце он дал ма денег и… хм…
Я понял, о чем она думала. Денег было больше, чем Колин мог заработать.
Другое дело, что источником дохода игру в кабаке считать нельзя, как бы ни был умен Колин. Если он просто собирал выручку с заведений Маккейба, подобным занятием много не заработаешь. Где же он брал деньги? Я почувствовал укол страха.
Боже, надеюсь, Колин не обсчитывает Маккейба… Этак он подпишет себе смертный приговор.
Я заговорил как можно более непринужденно:
— Ма говорила, что Колин всего день-два в неделю работает на доках. Кажется, его постоянное место там занял другой человек.
— Какой там день-два… — усмехнулась Элси.
— Хочешь сказать, что он вообще лишился работы?
Если так, неудивительно, что мальчишка связался с О’Хаганом и Маккейбом.
— Ма ничего не знает, но на доках его нанимать отказались.
— За драку? — догадался я.
— Колин кого-то там ткнул ножом. Говорят, этот человек попал в госпиталь.
Я припомнил синяк на его щеке.
— Поэтому вы и ссорились в воскресенье? Мне показалось, что ты его отчитывала.
— Да нет…
Чайник издал низкий свисток, и Элси, обернув его ручку сложенным вдвое полотенцем, залила кипяток в заварку.
— Он пытался меня поучать, а я этого терпеть не могу.
— Насчет чего он тебя поучал?
— Настаивал, что вместо Имана мне следует встречаться с одним его дружком. Еще чего! Этот парень — мерзкий тип.
— А Иман тебе нравится, я не ошибаюсь? А ты ему?
Элси кивнула, и ее черты сразу смягчились, сказав мне о многом.
— Только Колин его недолюбливает, — продолжил я.
Девушка сверкнула глазами.
— Говорит, что Иман скучен, как телеграфный столб, но это неправда! Я сказала Колину: если под скукой он имеет в виду надежность и порядочность, то ему самому не помешало бы хоть немного такой скуки.
Я тут же представил, как Колина задели ее слова.
Она разлила чай.
— Братцу хочется быть в самой гуще событий. Желает чувствовать себя важной фигурой.
— Это я уже понял.
А ведь Элси права. Желания Колина она угадала точно.
Девушка добавила в мою чашку молока и придвинула ее ко мне вместе с блюдечком. Я сделал глоток. Чай был крепким — в самый раз. Элси откинулась на спинку стула, покусывая ноготь большого пальца. Похоже, еще не выговорилась — надо просто подождать. Я поставил чашку, и блюдце тихо звякнуло — привычный, знакомый звук, который я слышал в этом доме сотни раз. За моим плечом встал призрак Пэта. Я услышал, как наяву, его смех и скрип отодвигаемого им стула.
— Пэт очень тяжело воспринял твой побег, — нарушила тишину Элси. Я глянул на нее; девушка смотрела мне прямо в глаза. — Но Колин переживал еще больше.
— Еще больше? — недоверчиво повторил я. — Но ведь он был совсем ребенком.
— О чем ты говоришь, Микки! — Элси бросила на меня недоуменный взгляд.
Я озадаченно примолк, а она всплеснула руками — точь-в-точь как ма.
— Он тебя боготворил! Господи, Микки… Неужели ты этого так и не понял?
Я в замешательстве уставился на нее.
— Он воображал, что его имя — просто сокращение от «Корраван», — продолжила девушка, перевернув руки ладошками вверх, словно изображая чаши весов. — Колин наблюдал, как ты строгаешь дерево, а потом от него приходилось прятать все ножи в доме, иначе он искромсал бы себе пальцы. Когда ты приходил домой перевязанный после бокса, Колин тоже требовал, чтобы ему наложили повязку. Разве не помнишь? — Она удивленно округлила глаза. — Я сама была еще малышкой, но помню все прекрасно.
Я помотал головой, словно пытаясь прийти в себя после удара. Встав из-за стола, подошел к окну. С улицы просачивался холодный воздух, и я несколько раз глубоко вдохнул, избавляясь от зародившегося в груди горячего стыда. Прикрыл глаза и услышал эхо гордого мальчишеского голоса Колина: «Видишь, Микки? Я тоже потерял пуговицу с рубахи!» Я тогда ответил: «Знаешь, нам обоим следует быть более внимательными. Бедной Элси теперь придется пришивать новые».
Открыв глаза, я бросил взгляд на зубчатую линию крыш за окном.
— Ма рассказывала ему, что заставило меня бежать?
— Конечно, нет, — горько усмехнулась девушка. — Брат не умел хранить секреты даже ради собственной безопасности. Он ведь болтал с кем угодно, мог, например, рассказать, где ма прячет дневную выручку. С него глаз нельзя было спускать.
Я вспомнил чистый, открытый взгляд Колина. Мальчишка настолько доверял людям, что без задней мысли общался с любым встреченным на улице незнакомцем. В то время я списывал его доверчивость на природное дружелюбие, но, вполне возможно, Колин и вправду желал чувствовать свою значимость.