Под страхом смерти
Шрифт:
Он повторил про себя это слово – Турфан. Он вспомнил. Теперь он знал, где находится.
Впадина Турфан, самая низменная часть суши на земле (триста метров ниже уровня моря) находится, насколько он помнил, к востоку от Синкьяна, в трехстах-четырехстах километрах к западу от китайско-монгольской границы. Простирается она на сотню километров с севера на юг. В центре находится озеро, название которого он не помнил. Впадина всегда затянута облаками. Идеальная база для тарелок, если таковые существуют...
Они
Красивый город, образец новой советской архитектуры.
Конвой внезапно остановился перед большим административным зданием с военной охраной.
Сурик сказал Юберу:
– Оставьте чемодан в машине. Мы здесь долго не задержимся.
Они поднялись по ступенькам из розового мрамора. Сурик показал пропуск церберам, стоявшим у входа в холл с тяжелыми колоннами псевдоклассического стиля.
Человек в темно-синей форме МВД проводил их до лифта, поднявшего их на пятый этаж.
В приемной стояли удобные металлические кресла и журнальные столики, заваленные агитационной литературой.
Юбер нервничал. А что, если в КГБ была фотография или просто описание внешности настоящего Стефана Менцеля?
Через некоторое время их пригласили в кабинет. Человек в белом халате обратился к Менцелю, но тот молчал. Сурик сказал:
– Доктор Менцель не говорит по-русски.
Это было верно в отношении настоящего Менцеля, но не для псевдоученого.
У Юбера перехватило дыхание при виде антропометрических и судебных материалов.
«Через двадцать минут, – подумал он, – картотеки СССР пополнятся описанием моей внешности под именем Стефана Менцеля. О'кей».
Человек в белом халате пригласил его к фотоаппарату. Фото анфас и в профиль.
Антропометрическое измерение и неизбежные отпечатки пальцев... Досадно.
Когда все было кончено, Юбер удивился, что ему не задали ни одного вопроса относительно даты и места рождения либо других интимных вещей. Но при виде внушительной карточки, заполненной на его имя, он понял: все сведения о нем были уже собраны.
Он вымыл руки и вышел вслед за Суриком.
Сурик неожиданно стал холодным и далеким. Юбера охватило тревожное предчувствие, но он старался не показывать своего беспокойства.
Сурик натянуто улыбнулся:
– Дальше вы пойдете один, доктор Менцель. Раздался звонок, и сопровождающий сделал знак Юберу. Отступать было некуда.
Он последовал за охранником в большой кабинет, где его поприветствовал мужчина в штатском, высокий и широкоплечий, с бычьей головой и злым взглядом. В углу кабинета стояли двое вооруженных военных, с нацеленными на Юбера автоматами. Он понял, что дело плохо. Неужели это конец?
У типа в штатском был громкий и хриплый голос:
– Я старший политрук Борис Черкесов. Доктор Стефан Менцель, вы арестованы по обвинению в умышленном убийстве вашего соотечественника фон Крейсслера...
Юбер с облегчением вздохнул. Ах, вот в чем дело...
5
Большая застекленная дверь распахнулась, чтобы пропустить каталку, на которой лежала еще не проснувшаяся Эстер Ламм.
Бетти Вуд, медсестра, вытолкнула каталку из лифта и покатила в палату пациентки.
Гарри, санитар, ждал ее в палате, чтобы переложить Эстер Ламм на кровать.
Гарри приподнял простыню, прикрывавшую лицо больной, и присвистнул:
– Очень хорошенькая.
Он вспомнил о присутствии Бетти и тут же добавил:
– Но ты лучше.
Он обхватил ее за талию и попытался поцеловать. Она резко высвободилась:
– Ты совсем рехнулся, Гарри. Схлопочешь у меня...
Гарри стал укладывать шины, чтобы переложить больную на кровать.
– Как прошла операция? Шеф доволен?
Помогая ему, Бетти твердо сказала:
– Прекрасно! Патрон в восторге. Видел бы ты его с большим резцом в руках. Даже искры сверкали... Правда, он, может быть, старался из-за репортера, находившегося там...
Гарри с любопытством спросил:
– И репортер даже не отвернулся?
Они затянули ремни. Безжизненное тело Эстер Ламм переместилось на кровать. Из ее бескровных губ послышался сдавленный стон.
– Ей больно, – заметил Гарри.
Бетти пожала плечами:
– Она проснется только через полчаса.
– Ну и что этот репортер...
– Их было двое: репортер и фотограф. Фотограф снимал всю операцию. Его особенно заинтересовало бедро из пластика.
– Им что, делать нечего?
Она с сожалением посмотрела на него:
– Когда ты увидишь снимки в журнале, ты поймешь.
После короткой паузы она добавила:
– Это для журнала «Лайф».
– Вот те на! – удивился Гарри.
Эстер лежала на кровати. Они сняли шины и натянули простыни.
– Она иностранка, – прошептала Бетти. – Кажется, австрийка. Брат шефа – ее знакомый. Похоже, что ее изувечили фрицы.
Гарри снова пришел в восторг:
– Я не против иммиграции, если бы все они были такими хорошенькими и стройными. Ты знаешь, почему я это говорю?
Она процедила сквозь зубы:
– Мне безразлично.
– Дело в том, что такие девушки, как ты, не добры ко мне. Разве я неприятен тебе?
Она пожала плечами:
– Бедняга! Если я буду спать со всеми, кто мне приятен, то мне не хватит на это всей жизни.
Он зажал ее между стеной и кроватью и попытался привлечь к себе.
– Допустим. Но тебе ведь не все это предлагают. А я умею быть благодарным...