Под стягом Российской империи
Шрифт:
Когда об этом стало известно в Главной императорской квартире, Александр Второй высказал явное неудовольствие действиями департамента полиции и жандармского корпуса.
— Сей гнойник, — заявил царь, — необходимо было вскрыть хирургическим скальпелем, дабы зараза не распространялась вглубь и вширь. Впредь загонять скот в хлев надлежит нагайкой. Мало — оружием. Беспощадно. В России рабочих рук достаточно. Сие передайте Николаю Владимировичу Мезенцеву. Он шеф жандармов и начальник Третьего отделения. Надеюсь, к моему возвращению в Петербург жандармы и полиция проявят пристрастие в наведении порядка в государстве. Передайте Николаю Владимировичу, я требую покончить с деятельностью нигилистских организаций
Пожалуй, давно не чувствовал генерал Гурко такой удовлетворённости, как в тот день, когда возвратился из штаба армии. Накануне его вызвали и Иосиф Владимирович, предчувствуя, о чём пойдёт речь, немного волновался. Знал: должна решиться судьба его плана, отстоит ли военный министр переход через Балканы, поддержит ли Обручев, да и согласится ли император? А может, великий князь убедит брата и тогда отложат всё на лето...
Но на военном совете генерала Гурко поддержали и Милютин, и Обручев, и Тотлебен. И тогда главнокомандующий сказал, что он не против, хотя и считает затею эту рискованной. Не попадёт ли армия, спустившись с гор, в мешок Сулейман-паши? Однако, если совет высказывается «за», ему приходится согласиться... Военный министр говорил убедительно, он повторил те же слова, какие высказывал Гурко: об укреплении турками Софии, о возможности второй Плевны...
Весомый аргумент был и у присутствовавшего на совете канцлера Горчакова. Европейская дипломатия, говорил он, подаёт голоса в защиту Оттоманской Порты, а западная печать внушает, что зимние Балканы непроходимы, Россия, де, эту войну проиграет...
Великому князю, главнокомандующему, нечего было возразить и он сказал, закрывая совет, что государь принял план зимнего перехода Балкан и Гурко будут приданы гвардейские части, освободившиеся под Плевной: 3-я Гвардейская дивизия генерала Ката-лея, весь 92-й армейский корпус генерал-лейтенанта Криденера...
Цокот копыт скакавшего позади Гурко конного конвоя не отвлекает генерала от мыслей...
Вместе с начальником своего штаба Нагловским Иосиф Владимирович заранее определил порядок прохождения колонн, не одну рекогносцировку провели на местности, выслушали проводников-болгар. Знали: турки охраняют проходимые тропы, потому и принял Гурко решение подниматься непроходимой дорогой, где турецкое командование не ждёт их. Русские войска будут действовать в обход неприятельских укреплений, спустятся в долину и выйдут в тыл линии Шандорник — Араб-Конак, отрежут турецкие войска от Софии и Филиппополя...
Обдумывая всё до мельчайших подробностей, советуясь со своими генералами и командирами соединений, Гурко не забывал и того, что переход связан с физическим и психологическим напряжением. Солдатам придётся на руках нести орудия и зарядные ящики, а спустившись с гор, опрокинуть врага, разгромить его. Но Гурко убеждён: гвардия, которую он поведёт через Балканы, преодолеет эти трудности...
А ещё Иосиф Владимирович уверен: ему помогут местные болгары.
В Орхание Гурко остановил коня у маленькой, врытой в землю церквушки, больше напоминавшей часовни, какие стоят в центральной части России, сошёл с лошади.
Передав повод денщику и сняв папаху, вошёл в храм. Горела свеча перед образами. Иосиф Владимирович перекрестился. В памяти предстала небольшая церковь в его могилёвской деревне... Очнулся от тихого участливого голоса:
— У господаря генерала есть заботы?
Перед Гурко стоял старик священник в чёрной, потёртой рясе, с медным крестом на груди и бархатной скуфейке, из-под которой выбивались седые волосы.
— Святой отец, — Гурко поцеловал жилистую руку священника. — Як вам со своими заботами.
— Скажи их мне, сын.
— Русские солдаты, отец, встали перед горами. Им надо перейти их. Говорят, это неодолимо, но русским солдатам необходимо быть в Забалканьи зимой во имя свободы болгарского народа, во имя веры Христовой.
— Сын мой, — тихо ответил священник, — болгары видят в России свою мать-освободительницу, а в русских солдатах братушек. Когда вы начнёте подниматься в горы, мы придём вам на подмогу.
— Спасибо, святой отец, иного ответа не ожидал от братьев-болгар. Молись, отец, за победу российского оружия...
Гвардия дислоцировалась в Ловче, Эски-Варкаче и окрестностях.
Ровные ряды палаток, артиллерийские дворики 2-й Гвардейской артиллерийской бригада полковника Сиверса и коновязи, фуры обоза, санитарные двуколки и полковые кухни.
Гвардейцы получали недельный паек сухарей, мылись в банях, переодевались в чистое бельё, полковые священники служили молебен.
За ротами закрепили по орудию, выдали лямки. Гвардейцы пошучивали:
— Ну-те, братцы, где кони не вытянут, российский солдатик сдюжит.
Зарядные ящики и фуры, дабы не служили помехой, велено оставить, снаряды раздали по рукам.
В горнице приземистого кирпичного дома Гурко излагал перед подчинёнными генералами предстоящую диспозицию. Иосиф Владимирович ходил по горнице, говорил собранно, лаконично.
Иногда приостановится, бегло окинет взглядом присутствующих: вот бессменный боевой товарищ, командир 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии генерал Раух, а с ним рядом любимец солдат, командир 8-й Гвардейской дивизии генерал Шувалов...
Ход мыслей прервал вошедший начальник штаба Нагловский. Сказал, обращаясь к Гурко:
— Ваше превосходительство, телеграмма от главнокомандующего, начался штурм Плевны.
Иосиф Владимирович истово перекрестился, а в горнице вздох и радостные голоса:
— Слава тебе, Господи!
— Теперь у нас руки будут свободны...
— Господа, — Гурко возвратил присутствующих к прерванному заседанию. — Господа, — снова повторил он. — Теперь, когда у Дунайской армии развяжутся руки, её задача — начать активные действия. — Гурко остановился, разгладил раздвоенную бороду. — И первыми начнём их мы. Наша цель — выйти к Софии, овладеть ею. В дальнейшем, повернув на восток, продвигаться вдоль южного склона Балкан и отбросить турок от Шипки... Неприятель ожидает от нас лобового удара по араб-конакским позициям, здесь он изготовился, а мы предпримем обходной манёвр. Однако, господа, обход араб-конакских позиций правым флангом чреват опасностью. Турки отойдут к Софии, и тогда может повторится Плевна. Мы избрали левофланговый манёвр. Наш штаб, избрал для перехода Балкан движение тремя колоннами, соблюдая следующий порядок. — Гурко выждал паузу, посмотрел на присутствующих, заговорил: — Авангард поведёт Генерал Раух. Он выступает к Врачеша по старой софийской дороге. Сегодня она представляет не больше чем пешеходную тропу, поднимается на перевал, обходит противника, спускается к селению Чурьяк, в долину Софии и Елешнице...