Под свист пуль
Шрифт:
На заставу к капитану Найденышу, где произошло ЧП, они добрались после обеда. Причем последние триста метров пришлось идти пешком, да еще по крутизне. Ночью прошел дождь со снегом, дорогу расквасило, и машина никак не могла подняться по скользкому склону. Хотя водитель и пытался пробиться поближе к заставе, ничего не получилось. Колеса буксовали, прокручивались, вздымая фонтаны воды и грязи.
– Отставить бесплодные попытки! – приказал шоферу Агейченков и обернулся к своим спутникам: – Ну что, други мои, дальше придется топать ножками. Извините за такой дискомфорт.
– Мы люди
«Нет, они определенно хорошо знакомы», – подумал ревниво инженер, первым выскакивая из машины.
– Прошу вас, дорогой доктор! – галантно протянул он руку, чтобы помочь выйти из уазика своей спутнице. Вокруг машины стояла липкая жижа, неприятно хлюпавшая под ногами.
Они шли медленно, тяжело. Тамара Федоровна с трудом вытягивала ноги из вязкой грязи, несмотря на то, что на ней были легкие хромовые сапожки. От предложения взяться за руку она отказалась, чем Даймагулов был очень раздосадован. Если бы можно было, он ее на руки подхватил и понес. И тяжести наверняка б не почувствовал, а уж блаженство такое ощутить… Только она вряд ли бы согласилась, тем более под пристальным взглядом солдат охраны.
Капитан Найденыш встретил их возле ворот заставы, у вышки, торчавшей на склоне горы. Пограничникам оттуда хорошо видно даже грузинскую заставу на той стороне. Это было единственное сооружение такого рода в отряде. Со временем, мечтал Агейченков, они сумеют установить вышки на всех заставах. И почти все тропы и ущелья будут перекрыты наблюдением в приборы. Вот тогда граница примет надлежащий вид. Но до этого было, как понимал Николай Николаевич, ой, как далеко!
Выслушав доклад офицера, Агейченков приказал немедленно провести доктора к раненому солдату – начальник заставы уступил тому свое место в крохотной землянке, где ютился вдвоем с женой. Кстати, тоже носившей погоны пограничника. Она была радисткой.
Майор Гокошвили был уже здесь: застава входила в подчинение его комендатуры.
– Ничего бы не случилось, понимаешь, – как всегда запальчиво сказал Гокошвили, хмуря свои широкие, черные, будто вымазанные сажей, брови. – Ходи там, где надо ходить! Зачем не там ходил!
– Хорошо, хоть жив остался, – осторожно вставил реплику Найденыш в горячий монолог коменданта. Был он высокий, сухопарый и плоский, как доска. Когда нагибался, казалось, что складывается пополам. Ноги у него были длиннющие.
– Да, это главное, – поддержал его Агейченков. – Куда его зацепило?
– Лицо пострадало и грудь, товарищ полковник.
– А плечо? – воскликнул Гокошвили. – Оно же совсем раздроблено. И крови много потерял, понимаешь!
Тамара Федоровна, между тем, в сопровождении жены начальника заставы скрылась в палатке. Теперь от ее слова все зависело.
Агейченков так и сказал:
– Дождемся выводов медицины. Не будем строить никаких прогнозов. А ты, прапорщик, – повернулся он к старшине заставы, стоящему тут же, – покажи-ка инженеру место, где все это произошло. Разберись там, что к чему, Николай Николаевич, – кивнул он Даймагулову.
– Сей момент, – козырнул тот. – Посмотрим, что за пакость установили эти сволочи. Веди, прапорщик.
Они ушли, а трое офицеров присели в курилке, оборудованной сбоку от недостроенного еще
Дело в том, что поначалу, когда отряд только начал обстраиваться, у Агейченкова не хватало ни сил, ни времени уследить за всеми сооружаемыми объектами, разбросанными на высокогорном участке более чем на восемьдесят километров. На заставе Найденыша, расположенной на самом левом фланге, он бывал крайне редко. Добраться туда было нелегко: тогда дороги, проложенной к вышке, еще не существовало. Руководством строительства здесь занимался сам капитан Найденыш. И прежде всего он задумал соорудить баню. А люди еще жили в палатках.
Когда Агейченков позже спросил, почему именно такое решение принял начальник заставы, тот сказал:
– Эх, товарищ полковник, не понимаете, как нужна солдату баня. Не только для тела – это само собой: грязь, пот, холод в горах, – а и для души. Когда попаришься как следует, и хвори от тебя отскакивают, и на сердце светло.
И он рассказал, что в детдоме у них ванной не было, где-то раз в месяц их, завшивевших, водили в городскую парилку. И это был праздник.
– Вы и представить себе не можете, товарищ полковник, – воскликнул капитан, – как ждали мы этого дня. Ведь чесались же все, коросты обдирали.
Найденыш сызмальства воспитывался в детдоме. Родители его погибли в автокатастрофе, когда он был еще совсем кроха. Года полтора со стайкой таких же беспризорников скитался по стране. Фамилию, конечно, если и знал, то позабыл. Вот ему и дали новую в детдоме.
Баня уже достраивалась, когда Агейченков выбрался наконец на заставу Найденыша. Изменять что-либо было глупо. Сооружение получилось на славу: из природного крепкого камня, намертво схваченного высококачественным цементом. Оно даже имело подводку воды из близлежащего в горах ручья. Первое время воду из него таскали даже в столовую. Здание же самой заставы, особенно спальное помещение, стояло до сих пор в лесах. Не хватало бревен, досок, кровельного железа, гвоздей и, естественно, камня. Его теперь приходилось везти издалека.
– Ну, докладывай, Григорий Данилович, – нетерпеливо сказал Агейченков капитану, когда они удобно устроились в курилке, сделанной тоже на совесть. – Как же все это произошло?
– Неясно, как все вышло, товарищ полковник, – словно оправдываясь, сказал Найденыш и нахмурился. – Ну, убейте, не пойму, кто и когда умудрился поставить растяжку. Ведь часовой все время на вышке. У него приборы ночного видения есть. Несут службу слухачи хорошие. И ведь рядом с заставой!
– Давайте-ка подробнее, – попросил Агейченков.
– Тропа у нас тут боковая есть. Мы ею почти не пользуемся. Так, иногда кто за дровами в ту сторону сходит. После сильных ветров там много бурелома. Вот солдат из наряда на кухне и решил прогулться в то место. Он этот путь хорошо знал. Никак не ожидал, что на «сюрприз» наткнется. И совсем светло было.
– О бдительности забыли. Совсем забыли, понимаешь! – поморщился Гокошвили.
– А когда по этой тропке кто-нибудь ходил? – спросил Агейченков, не обратив внимание на гневную реплику коменданта. Тот был, конечно, прав. Растяжку, правда, нелегко в траве заметить, но если ты настороже…