Под защитой высших сил
Шрифт:
Ну и не надо.
В отдел Настя вернулась не скоро, часа через полтора.
У стола Инны Марковны сидела табельщица Антонина Ивановна, которой, как и Инне, давно полагалось быть на пенсии. Антонина Ивановна в новом пиджаке в соответствии с требуемым теперь стилем одежды сообщала Инне последние новости. Пиджак на невысокой и бесформенной Антонине сидел плохо, и Настя мимоходом ее пожалела.
– Танечка в отпуск собирается. В Египет. Там сейчас хорошо, не жарко, –
– Так она же была в отпуске, – удивилась Инна. – В июне.
– Тогда она только две недели отгуляла.
– Да? А по-моему, она отгуляла весь отпуск целиком. У нас тогда настоящая запарка была, конец квартала, четыре проекта одновременно сдавали, нам лишние руки очень были нужны, а Саморукова в отпуск отправилась.
– Так это же хорошо, – подал голос Витя. – Не мешала, под ногами не путалась.
– Да ну вас, – жалобно замахала рукой табельщица. – За что вы ее так не любите?
«А ведь я тоже могу уйти в отпуск, – подумала Настя. – И спокойно искать работу».
В этом году она не отдыхала. Летом стояла несусветная, невообразимая жара, и Борис жил с мамой на даче: там жара переносилась гораздо легче. У Насти дачи нет, и она жила в Москве. Дача есть у дяди Левы, вернее, даже не дача, а настоящий загородный дом на огромном участке. Дядя Лева был бы рад внучатой племяннице и в самую жару звонил каждый день и требовал, чтобы она немедленно ехала к нему «на природу». Настя не поехала. Не поехала потому, что родственники воспринимали их с Борисом как семью, а семьи у них не получилось, и признаться в этом Насте было стыдно. Ну как бы она объяснила дяде Леве, что приедет одна, потому что Боре и так неплохо с мамой за городом.
Настя все лето ходила на работу. Не дома же сидеть одной. Здесь хотя бы кондиционер есть.
– Антонина Ивановна, – окликнула табельщицу Настя. – Я хочу пойти в отпуск. Заявление на бланке писать или от руки?
– В отпуск? – насторожилась Антонина. – Ты спроси у Татьяны. Все-таки конец года, самая сдача, а ты в отпуск собралась. Лучше возьми после Нового года.
– После Нового года у Насти будет следующий отпуск, – напомнила Инна. – А недоделанных проектов она никогда не бросает. Все успеет, можешь не беспокоиться.
– А почему Антонина Ивановна должна беспокоиться? – не понял Витя. – С каких пор это входит в функции табельщиц? Простите, Антонина Ивановна, я не хочу вас обидеть, но…
– Не ищите смысла, Витя. У нас в отделе нет больше должностных инструкций, – объяснила Инна Марковна. – Если бы они были, начальника отдела пришлось бы немедленно снимать. За профессиональную непригодность.
– Так заявление писать на бланке или от руки? – спросила Настя.
– На бланке. Ну что вы все на Татьяну взъелись? Она работает, старается…
– Угу. Старается. Перетрудилась и второй раз в отпуск идет? Не морочь мне голову, никаких дней от отпуска у нее остаться не могло. Я прекрасно помню, что она отгуляла все четыре недели.
«Пойду в отпуск, точно. На Египет у меня денег нет, так хоть дома отдохну», – подумала Настя.
Телефон в сумке заиграл неожиданно, и Настя только теперь вспомнила, что еще не разговаривала с Борей. Она, кажется, даже не вспомнила о нем за все сегодняшнее утро.
А раньше думала о нем непрерывно.
– Ты где, Настюша? В институте? – спросил он.
– Да, Борь. Как самочувствие?
– Так себе. Я работу на дом взял, но делать ничего не могу: голова тяжелая.
– Ну и не делай.
– Ты-то как? Не простудилась?
– Нет. Я в порядке. Боря, я собираюсь пойти в отпуск.
– Сейчас? – удивился он. – Время какое-то… неподходящее. А меня что же, одного бросишь?
Насте вдруг стало противно. Не обидно, как иногда бывало, а именно противно, чего до сих пор не было ни разу.
Он все полтора месяца адской жары просидел за городом, ему даже не пришло в голову предложить ей тоже отдохнуть на даче, а сейчас в его голосе слышалась обида маленького ребенка.
– Я тебя не брошу, – пообещала она. – Я просто хочу посидеть дома.
– Ну-у, не знаю. Странно это как-то. Неожиданно.
– Почему неожиданно? – удивилась Настя. – Ты же знаешь, что я не была в отпуске в этом году.
– Я думал, мы всегда будем вместе отдыхать…
– Я тоже так думала.
– Ты… меня упрекаешь? – напрягся он.
– Нет, Боря. Я просто хочу отдохнуть. И больше ничего.
– Ну, как знаешь.
Он отключился, значит, обиделся всерьез. Она только не поняла, на что. Впрочем, это неважно. Когда он обижался, она обычно звонила ему до тех пор, пока обида совсем не исчезнет из его голоса. Раза три подряд как минимум.
Время шло, а киллер так и не принял окончательного решения.
Нет, он не дергался, не нервничал, не психовал, он спокойно просчитывал варианты, хваля себя за выдержку и хладнокровие.
Он хвалил себя с той самой минуты, как человек, который тогда еще не был Заказчиком, протянул ему пачку фотографий. Тогда киллер не понял, что в них такого особенного, и удивленно посмотрел в холодные улыбающиеся глаза Заказчика.
Что к чему, он сообразил через несколько минут. И тогда же до него дошло, что его прежней веселой жизни пришел конец.
Сейчас он запретил себе отвлекаться на ненужные воспоминания.
Сейчас ему предстоит выбирать.