Под знаком небес

Ежов Михаил

Невин едва увернулся от секиры, высоко подпрыгнув, ушел от направленной ему в голову палицы и, ухватившись за выступ колонны, быстро пополз вверх. Тотчас в спину ему ударил болт, затем другой. Короткие стальные стрелы пронзили тело насквозь, царапнув по камню колонны. Невин сорвался и полетел вниз. Ему удалось перевернуться в падении и приземлиться по-кошачьи. Вырвав из себя болты, он оглянулся и тут же получил удар латной перчаткой в лицо. Клинок двуручного меча просвистел в дюйме от его груди. Вампир отпрыгнул назад, оттолкнулся ногами от спины попавшегося на пути голема и взвился к потолку, цепляясь за колонну. Сразу же перепрыгнув на соседнюю, он перебрался на другую ее сторону, и вовремя: рядом

с ним чиркнула стрела.

Невин осмотрелся в поисках Эртанора и заметил его в гуще големов. Оракул уворачивался, как мог, но все же получал одну рану за другой. Железные воины зажали его в кольцо и беспрестанно атаковали. Обычный человек давно был бы мертв, но вампир продолжал сражаться. Меч в его руках наносил удары, и время от времени от големов отлетали латы и прочие части доспехов, но железные воины не обращали на это ни малейшего внимания. Их могло сразить только или полное разрушение, или отсечение головы, так как для того, чтобы они могли видеть, магическую энергию, дающую им подобие жизни, помещали в шлем. Без него тело превращалось в груду железа.

– Выбирайся оттуда! – велел Невин Эртанору при помощи Зова, хоть и не представлял, как тот может это сделать.

– Идите без меня, повелитель! – отозвался Оракул. – Мне не уйти.

Выругавшись, Невин спрыгнул и двинулся к Эртанору, вытаскивая из ножен Семеракх. С двух сторон на него бросились големы. От одного он увернулся, но второй сбил его с ног сокрушительным ударом палицы. Невин почувствовал, как его ребра превратились в крошево. Он грохнулся на спину, борясь с желанием войти в транс и регенерироваться – времени для этого не было. Каждая секунда промедления могла стать роковой. Големы подступали к нему, размахивая оружием. В прорезях их шлемов бешено метался красный огонь.

Невин бросил взгляд в сторону Эртанора, уже понимая, что ему не удастся пробиться к нему. В плечо ему ударил болт, и Невин, повернувшись, побежал к дверям. По дороге его снова сбили с ног – непонятно откуда появившийся голем толкнул его плечом и попытался пригвоздить мечом к ближайшей колонне, но вампир откатился в сторону и, поднявшись на ноги, двумя длинными прыжками преодолел остававшееся до двери расстояние. Выпустив когти, он ударил по железу, раздирая его на зазубренные полосы. Полетели щепки – под металлом оказалось дерево.

Големы нагнали его, когда он протискивался в спешно проделанную дыру, оставляя на острых краях кровь, лоскуты кожи и куски плоти. Легкие кожаные доспехи давно походили на лохмотья, кровь застыла на них бурой коркой, переломанные кости отзывались во всем теле мучительной болью.

Невин оказался по другую сторону двери за долю секунды до того, как големы с размаха ударились о железо. Затрещало дерево, но сразу не поддалось. Проделанное Невином отверстие было слишком мало для огромных статуй. Они пытались достать беглеца, но он с ненавистью рубанул мечом по тянущимся к нему рукам, и те полетели на пол, гремя и подпрыгивая, как пустая посуда.

Невин отошел от двери и огляделся. Он стоял в помещении, наполненном туманом. Ничего нельзя было разобрать, кроме темных силуэтов, мелькавших в зеленоватых клубах. Они имели разные очертания и размеры, но ни один не напоминал человеческий. Невин поудобнее перехватил Семеракх и обратился к Эртанору, надеясь, что тот еще жив:

– Я пробрался за дверь. Здесь все в тумане и полно каких-то тварей. Ты меня слышишь?

Но Оракул не ответил. Либо он был слишком занят, отбиваясь от големов, либо мертв. Дверь снова затрещала под натиском железных воинов, и Невин двинулся вперед. Выставив перед собой верный Семеракх, он

быстро шел через туман, прислушиваясь к каждому шороху, который издавали неведомые твари. Он не понимал, куда попал и в какую сторону идти. Через некоторое время стихли звуки ломаемой големами двери, и Невин понял, что заблудился. Он сделал наугад еще пять шагов, и туман неожиданно рассеялся.

В тот же миг Невин увидел своего врага.

* * *

Дарон бесшумно приземлился в перелеске неподалеку от плотины. На всякий случай осмотревшись, он убедился, что стражи нигде нет. Горел только огонек в маленьком домике смотрителя, но это не могло помешать вампиру осуществить свой план.

Когда Дарон понял, что армия Бальгона проигрывает очередное сражение – на это раз, возможно, последнее, он решил, что пора привести в исполнение запасной план, который от таил ото всех, даже от Невина арра Грингфельда.

Рука невольно нащупала через ткань сумки твердую поверхность склянки с волшебным порошком, украденным из дома Люцеуса Скарандо. Его стало чуть меньше: Дарону пришлось истратить часть на опыты, позволившие ему разобраться с тем, как взрывать это вещество. Теперь у него было устройство, которое позволит уничтожить плотину и открыть путь воде. Река хлынет прочь от Венста (жаль, что не на него), увлекая за собой корабли, сметая на своем пути деревни, расположенные в низине. Пусть армия носферату проиграет, но напоследок Дарон совершит месть, пусть ничего не решающую, но по крайней мере оставляющую последнее слово. Во всяком случае, вампир надеялся, что так это будет выглядеть.

Он выбрался из леса и помчался к плотине. Прохладный воздух хлестал его по лицу, развевал одежды, раскачивал верхушки деревьев. На далеком горизонте показалась едва отличимая от темно-синего купола неба светлая полоска – часа через полтора начнет светать.

Дарон подбежал к берегу и двумя прыжками спустился к воде. Склянка с порошком была плотно запечатана, но на всякий случай он вынул ее из сумки и, держа в поднятой руке, начал входить в реку.

Слева возвышалась плотина. Грандиозное сооружение перегораживало реку, превращая ее в широкий ручей, бегущий к лежащим в низине деревням. Поперек создающей запруду стены шли две террасы, на которых были устроены водяные мельницы. Корабли подвозили к ним зерно и забирали переработанный товар. Для этого перед плотиной и были сделаны шлюзы. Даже сейчас на мельницах трудились при свете факелов люди – вампир видел неустанно вращающиеся колеса-лопасти. Потоки воды с шумом падали вниз, заставляя жернова вертеться.

Дарон оттолкнулся ногами от дна и поплыл. Когда он подожжет пропитанный маслом шнур, придется удирать очень быстро – у него будет в запасе всего десяток секунд. Возможно, его даже завалит обломками рухнувшей плотины, и он обретет свой конец на дне реки, но вампир был готов принести себя в жертву: в конце концов, если Пророк проиграет для Молоха эту войну, Кровавый наверняка отвернется от своих детей. И тогда им, ослабленным боями и лишенным душ для продолжения рода, не останется ничего, кроме медленного вымирания. Дарон не желал видеть свой народ рассеянным по Земле, прячущимся по погостам, гонимым охотниками. Не хотел он и быть одним из тех, кто лишится дома и высокого покровителя своего создателя. Для вампиров Молох был единственной религией и единственной надеждой. Если он покинет их (а это наверняка случится, если они разочаруют его), им будет не во что верить и не на что надеяться. В предыдущей своей, человеческой, жизни Дарон пару раз встречал людей, потерявших веру в богов. Несмотря на горе, обиду или злобу – в зависимости от того, что заставило их разочароваться в религии, – все они представляли собой довольно жалкое зрелище, напоминая заблудившихся детей.