Под знаком розы и креста
Шрифт:
– Бестужева, а ты все равно скажи, как ты записку подменила, жуть как интересно! – попросила Зинаида.
– Я вашу записку в карман сунула, а там еще один листочек оказался. Я его, как сумела, одной рукой свернула и отдала учителю. Все.
Эрисман тут же зашарила по карманам в поисках листочка, чтобы проверить, как его можно, не вынимая руки из кармана, свернуть несколько раз. Мы с Огневой с восхищением наблюдали, как из карманов извлекались самые неожиданные вещи. Обертка от плитки шоколада. Несколько перышек для ручки, достав которые Зинаида сильно смутилась, видимо, до сих пор потихоньку играла в перышки [29] .
29
Игра заключалась в том, чтобы своим перышком (вставным металлическим пером для простой ручки, которое макали в чернила) перевернуть перышко соперника. Удалось – забираешь перышко в качестве трофея, нет – отдаешь свое победителю. Перья имели разнообразную форму, некоторые перевернуть было очень сложно. Понятно, что такой забавой увлекались малыши из первых классов.
– Постой, не убирай! – потребовала Александра. – Это не из моей ли колоды? Ты, верно, жульничала, когда мы играли, вот и спрятала карты в карман.
– Делать мне нечего, как жульничать. А карты, может, из твоей колоды, я что, помню, что ли? Хочешь, забирай!
И протянула карты Огневой в самый для того не подходящий момент.
– Игра в карты по сути своей безнравственна и по сей причине запрещена Уставом, – прорычали позади нас.
– Здравствуйте, Савелий Парфеныч! – вразнобой поздоровались мы с директором гимназии.
– Здравствуйте, сударыни. У кого уж не ожидал карты в руках увидеть, так у вас!
– Савелий Парфеныч, эти карты не для игры, – пришлось как всегда выкручиваться мне, хотя я и здесь была ни при чем. – Да у нас их всего четыре штуки.
– Тогда уж поясните, для какой такой надобности они у вас здесь, в гимназии?
– Мы же готовим номера к концерту!
– Все равно не понимаю, при чем здесь карты!
– Для показа фокусов!
Директор глянул на нас с подозрением и потребовал показать фокусы.
– Вот гляньте, пожалуйста! – предложила я, развернув карты лицом к директору и рубашкой к себе. – Выберите одну из них, но мне не говорите какую. Выбрали?
Я тщательно перетасовала карты и, протянув их директору на вытянутой ладони, предложила:
– Какой, по вашему мнению, лежит выбранная вами карта: сверху, второй, третьей или в самом низу?
– Пожалуй, что вторая сверху.
Я подняла по очереди две верхние карты:
– Вы ошиблись, Савелий Парфеныч. Выбранная вами карта лежит в правом кармане вашего мундира.
Директор погрозил мне пальцем, но в карман все ж таки руку засунул. И извлек оттуда карту.
– Это как же? – искренне удивился он, растеряв всю свою строгость.
– Ловкость рук и никакого мошенничества. Только нам нужно еще пару фокусов разучить, а то одного мало для номера получается.
– Ну-ну… Что ж, не стану запрещать, напротив, весьма заинтересован и заранее жду вашего показа.
Директор ушел, Огнева повернулась ко мне:
– Бестужева, это что? Это, выходит, нам теперь нужно карточным фокусам обучаться! Ужас какой!
– Да ничего ужасного, напротив, очень увлекательно, – не согласилась Эрисман. – Даша, я готова учиться!
– Да, придется учиться, – вздохнула
11
За обедом маменька стала интересоваться моими делами в гимназии.
– Мне вот придется на празднике с номером выступать, – пожаловалась я.
– Неужто петь станешь?
– Нет. Хорошо, хоть не петь.
– Да отчего же ты к этому так относишься? Тебе позаниматься, может, и станет получаться.
– Мне, конечно, приятно, что ты так считаешь, но мне как-то не хочется. Лучше уж фокусы показывать. Тем более что вышло так, что я сама на это напросилась. Я вот подумала, что просто фокусы показать будет не так интересно. Вот если бы номер придумать…
– Напрашиваешься на мою помощь?
– Напрашиваюсь.
– С удовольствием помогу. Можно прямо сейчас начать.
Но тут раздался телефонный звонок.
– Я возьму трубку, – сказала я, вскакивая с места, – это, наверное, адвокат Михаила.
Я угадала, звонок был действительно от адвоката Михаила. Он извинился, что не позвонил раньше, и предложил поведать ставшее ему известным при встрече.
– Вы уж простите за мою негалантность, но я человек подневольный и не могу контору покинуть. Так что если вам не терпится, приезжайте ко мне.
Я подумала, что мне в самом деле не терпится, а встретившись с адвокатом в его конторе, я сумею составить и о нем самом более верное мнение. Пусть не место красит человека, но и оно способно о нем немало поведать. И согласилась. А маменька разрешила мне взять нашу коляску.
– Ну что, сударыня, как прикажете ехать: короткой дорогой или быстрой? – спросил меня наш кучер Иван Фролович.
Вопрос был не пустым, в разгар дня ехать через центр Москвы дело трудное и долгое. Конки, трамваи и экипажи снуют туда-сюда. Автомобили, не столь часто, как в том же Лондоне встречающиеся, порой лошадей пугают. Да еще пешеходы норовят перебежать через улицу прямо перед лошадиной мордой. Лучше уж ехать кружным путем, по тем улицам, где движение не слишком тесное.
– Пожалуй, что быстрой, – ответила я, – хотя спешки и нету.
– Оно и к лучшему, тише едешь – быстрее доберешься. Н-но, залетная!
Лошадь, прислушивавшаяся к нашему разговору, выразила некоторое недоумение – то говорили, что тихо ехать нужно, то вдруг погонять принялись, пойди пойми этих людей. И тронулась так, как сочла нужным: не понеслась галопом, а затрусила бодрой рысью.
Как бы то ни было, совсем уж свободных улиц нам не попадалось, но через неполные полчаса, не особо поспешая, мы добрались до нужного нам места. Контора, в которой служил Осип Иванович Широков, располагалась в тихом переулке, но в двух шагах от многолюдной улицы. Дом был крепкий и солидный, швейцар подле дверей выглядел еще более крепким и солидным. Но все без вычурности и внешнего блеска: серьезно, солидно, крепко. Дедушке, который полагал, что адвокатов нужно выбирать не в бедных, но и не в шикарных, а именно в таких крепких и солидных конторах, тут бы все понравилось. У Осипа Ивановича был отдельный кабинет, не особо просторный, но и не тесный. Помимо стола и двух стульев перед ним тут умещались и два кресла для более доверительных и неофициальных бесед с клиентами, стоящие в углу. Вот в одно из этих кресел хозяин кабинета меня и усадил, после того как помог снять пальто.