Под знаком змеи.Клеопатра

Обермайер Зигфрид

Потом внезапно возникла новая проблема, правда, не такая большая. Клеопатре все больше нравилась ее новая служанка. Она не только искусно обращалась с волосами, но была еще прилежной, умной и умела держать язык за зубами. Даже строгая Шармион подружилась с этой веселой малышкой и по-матерински опекала и учила ее.

В одном из доверительных разговоров Клеопатра сказала:

— Я хотела бы, чтобы Ирас всегда была рядом со мной — но не только потому, что я ее очень ценю, есть причина и поважней. Если она беременна от Птолемея, то я первой должна узнать об этом, чтобы принять соответствующие меры. Нельзя, чтобы стало известно, что она носит под сердцем

ребенка моего брата, ребенка, которого не должно быть. Тогда вновь возродятся надежды сторонников Птолемея, а я хочу предотвратить это. Есть только две возможности: я велю убить девушку или объясню ей, что она не должна рожать этого ребенка, если хочет спасти свою жизнь. Так как я ее очень ценю, то склоняюсь ко второй возможности. Ты что-то хочешь сказать, Протарх?

— Только то, что я согласен с тобой, царица!

Теперь мы действовали вместе. Мне следовало найти

надежное средство, а царица должна была пока рассказать Ирас о том, что ей предстоит.

Я никогда раньше не сталкивался с подобными случаями и решил узнать об этом в мусейоне. Мне удалось разыскать среди врачей специалиста по женским болезням, но ведь о том, что меня интересует, нельзя было спрашивать открыто. Я вспомнил, как отец говорил мне, что любое средство, которое применяют для усиления схваток, если роды слишком медленные, может вызвать также преждевременные схватки и роды или смерть ребенка.

Я представился личным врачом царицы, в ответ на что мой собеседник осведомился, не являюсь ли я также преподавателем?

— Да, — ответил я, — но мои многочисленные обязанности при дворе не позволяют мне уделять преподаванию много времени.

Затем я скромно и с достоинством попросил совета.

— Знаете, конечно, личный врач царицы необязательно должен присутствовать при родах, но, если все же это случится, мне хотелось бы знать, что предпринять, если схватки будут недостаточно сильными.

Врач прочел мне какую-то длинную запутанную лекцию, процитировал целый ряд противоречивших друг другу авторов, но так и не сказал ничего существенного. Мне пришлось несколько раз возвращать его к интересующему меня вопросу, пока я наконец не узнал то, что хотел. Он назвал несколько средств, однако их было очень трудно получить и, кроме того, они были довольно опасны. Таким образом, осталось два испытанных и сравнительно безопасных средства: пророщенное отравленное зерно пшеницы, ржи и ячменя — для орального применения или впрыскивание, во влагалище масла можжевельника. Я подробно записал оба этих способа и приобрел оба средства тут же в мусейоне, где была лучшая лекарственная лавка во всей Александрии.

В Брухейоне мне сообщили, что Ирас уже ждет меня. Она, как и Шармион, жила в непосредственной близости от царицы, в одном из небольших покоев, предназначенных для ее ближайших слуг. Во взгляде ее больших черных глаз сквозили одновременно испуг и упрямство, а ее маленькое красивое, слегка полноватое тело тревожно вздрагивало. В волнении она села, потом встала, подошла к окну, затем к двери. Я попытался успокоить ее:

— Царица уже объяснила тебе, почему не должен родиться этот ребенок. Ты ведь ее личная служанка и привлекаешь столько же внимания, как и какое-нибудь государственное лицо. При дворе всем известно, что в последний месяц ты была любовницей умершего царя. Ты не можешь, как какая-нибудь рабыня на кухне, незаметно родить этого ребенка где-нибудь в уголке. О твоей беременности всем станет известно. Отпрыска Птолемея с нетерпением ждут сотни, если не тысячи противников нашей царицы,

и не только в Александрии. Конечно, плохо, если это девочка, но гораздо хуже и опасней будет, если ты родишь мальчика, Птолемея Пятнадцатого. Но тут ведь ничего нельзя предсказать.

— Обо всем этом царица уже сказала мне, — прошипела она, — и сделала это гораздо лучше и деликатнее, чем ты, грубый чурбан. Я уже знаю, что должна избавиться от ребенка, так давай лучше поговорим о том, что предстоит для этого сделать.

Я дал ей три тщательно отмеренных дозы отравленного зерна, решив обойтись пока без масла можжевельника. Когда начались преждевременные схватки, очень болезненные, царица послала за опытной повитухой. Только на следующий день я узнал, что должна была родиться девочка.

Ирас, которая до этого смотрела на меня как на врага, теперь быстро изменила свое отношение ко мне и стала даже слегка кокетничать — думаю, тогда еще просто из желания подурачиться. Трудно представить себе большее различие, чем между ней и Шармион. Высокая, сероглазая, спокойная и молчаливая македонянка была полной противоположностью этой маленькой, пухленькой, живой, черноглазой сирийке, которая была очень разговорчивой, но никогда — и за это она до конца оставалась любимой служанкой Клеопатры, — никогда не выдавала тайн своей госпожи.

Итак, у нашей царицы появились условия для спокойного и долгого правления. Но предстояло уладить еще две проблемы: одну — внутреннюю и одну — внешнеполитическую. Последняя так и осталась неразрешенной до самой смерти Клеопатры, а первую оказалось довольно легко разрешить. Те, кто полагали, будто сторонники Птолемея XIV успокоятся после его смерти, сильно ошибались. Вскоре поползли слухи о том, что царица устранила своего брата, чтобы потом вступить в сговор с Римом и добыть трон для Цезариона. Те, кто распространял эти слухи, были не особенно осторожны, так что шпионам Клеопатры вскоре удалось выйти на трех самых важных из них. Они сразу же были схвачены за государственную измену и оскорбление ее величества. Конечно, было бы очень легко потихоньку убить их в тюрьме, но Клеопатра настаивала на открытом процессе.

Двое из обвиняемых во всем сознались, третий долго запирался, но ежедневные порции палочных ударов заставили его стать сговорчивее. На всех заседаниях суда я выступал как свидетель, однако царица подготовила для меня и еще одну роль. Но сначала был вынесен приговор. Конечно, он звучал не иначе как «смерть через сожжение заживо» — обычное наказание для серьезных преступлений против царского величества.

После оглашения приговора я выступил перед судом, объяснив, что должен сделать это, чтобы защитить свою врачебную честь. Во время заседаний на меня много раз указывали как на возможного исполнителя, поскольку было бы логично предположить, что царица для устранения своего брата и супруга использовала личного врача. Судьи, предупрежденные обо всем, охотно подыгрывали мне в этом спектакле.

— Господа судьи, я хотел бы назвать четырех свидетелей, которые могут подтвердить, что в тот вечер перед смертью царя Птолемея я ни на минуту не оставался с ним наедине и дал ему только безвредное снотворное. Это могут засвидетельствовать оба его телохранителя, рабыня Ирас, а также личный слуга царя.

На следующий день эти четверо бодро произнесли перед судом то, что должны были сказать. При этом им даже не пришлось лгать. Телохранитель подтвердил, кроме того, что я сделал «изрядный глоток» снотворного. Слово «изрядный» было, пожалуй, единственным преувеличением и неправдой.