Под знаменем черной птицы
Шрифт:
Крей побледнел и едва заметно сузил глаза, Марк мысленно усмехнулся: дражайший лорд-протектор всерьез считал себя хорошим правителем и настоящим прогрессом, а здесь пришла какая-то девка из прошлого и попрекает упадком.
— Ну… живем потихоньку, — все же выдавил Марк. А что она хотела? Не так просто пересказать временной отрезок в пять тысяч лет. Особенно пересказать так, чтобы ненароком не обидеть девицу, все эти годы пробывшую в облике золотой статуи, сжевавшую за две минуты целый пакет булок и умеющую призывать божественный гнев. — Чтим предтеч, — наглое вранье, давным-давно ушедшие предки, когда-то построившие все полисы Авроры, были персонажами сказок,
— Самозванцев?
Крей нахмурился еще сильнее, затем все же вмешался в разговор:
— Водные боги — единственные настоящие боги Авроры. Они перемещают города вслед за приливами, даруют нам магию и защищают от мертвых.
— Я же говорю — самозванцев, — Блудница скомкала пустой пакет и откинулась на спинку сидения.
— Ты бы жрецам это сказала, стерва беловолосая, — про себя произнес Марк. Нужно и в самом деле стравить Блудницу со жрецами водных богов. Вдруг те окажутся удачливее его стрелков.
Девица широко улыбнулась, будто прочитала его мысли.
— Меня зовут прим-леди Айвен Милана, последняя из рода Арк-Хай.
***
Анрир с трудом протолкался через толпу бегущих с главной площади горожан. И легко отделался, если не считать полученных тычков: стражи и не подумали становиться на пути у паникующей людской массы, чтобы отыскать в ней возможного виновника переполоха, а все протекторы столпились вокруг оживающей статуи. Он бы и сам с удовольствием полюбовался на чудо, но нужно успеть где-нибудь укрыться до тех пор, пока все не стихнет.
«Левая грудь Блудницы» — не самый лучший трактир в Прималюсе, но весьма популярный. Он рассчитан на студентов, забегающих сюда перекусить, а то и снять комнату на ночь, если соседи по общежитию не спешат освободить площадь для совместного изучения конспектов двум страждущим любви и знаний. Потому здесь всегда многолюдно. Но сегодняшний день — особенный. День, когда оживают статуи. И, дергая входную дверь, Анрир приготовился к тому, что та окажется закрытой, но ошибся.
Хозяин одиноко стоял за стойкой бара, подкручивая ручку радиоприемника. Загадочные шумы и шипения сменяли друг друга, но музыки или новостей не было.
— Доброго дня, Йен, — Анрир обошел деревянные столы и сел рядом со стойкой. Высокий рыжий мужчина по другую сторону щипнул себя за правый ус, без лишних вопросов налил полный стакан сливочницы и протянул его Анриру.
— Шутишь? Выручки нет, все сидят по домам и молятся вашим и нашим богам, лишь бы защитили их от гнева Блудницы.
— Я думал, ты тоже закроешь «Грудь», — Анрир залпом выпил приторно-сладкий ликер, зажмурился от удовольствия и жара, сразу же ударившего в голову.
— Моя бабуля, да спится ей сладко на дне единого океана, обещала лично выползти из водной бездны и оторвать мне усы, если вздумаю закрыть «Грудь» в обеденное время. А ты не знал мою бабулю, ее угроз я боюсь поболе, чем какую-то там доисторическую шлюху, вдруг решившую ожить. А ты что тут делаешь? Да еще в таком виде, будто тобой счищали раковины с причальных бортов Прималюса, а перед тем насадили на гарпун.
Анрир перевел взгляд на испачканные в крови куртку и рубашку, рассеянно потер одежду салфеткой, сразу же покрывшуюся коричнево-серыми пятнами, затем отбросил ее и выпил второй стакан сливочницы.
— Зашел тебя проведать. По старой дружбе.
— А…, - Йен неопределенно махнул рукой, указывая на Анрира.
— Путешествовал. А странствия
— Ты знаешь, как я люблю всякие истории, благо после девицы, мутившей сразу с тремя преподавателями, тренером университетской команды по гребле, ректором и десятком студентов, которых она пользовала не иначе как для души, в моем скромном кабачке ничего интересного не происходило. Но моя бабуля, — а ты помнишь как я ценю ее мудрость, — всегда говорила, что если я обзаведусь сомнительным приятелем, который появляется в гостях только тогда, когда в городе случаются разного рода катастрофы, то не стоит допытываться, как этот приятель провел время, и не его ли стараниями в городе неспокойно. Особенно — если этот загадочный хмырь имеет привычку щедро оплачивать мои услуги и не создает проблем.
Йен со вздохом выключил радиоприемник и поставил на стойку сразу две бутылки сливочницы. Анрир всегда уважал в людях профессионализм, а рыжий хозяин трактира — точно был мастером своего дела: понимал, что нужно клиенту, следил за чистотой и не задавал лишних вопросов.
— А твоя бабуля, легкого ей посмертия, была мудрой женщиной, — Анрир потянулся к большой вазе с крекерами и запустил в нее руку. Соль неприятно щипала разбитую губу и, смешиваясь с приторным ликером, образовывала странное послевкусие, зато капризный желудок вполне благосклонно отнесся к такой пище.
— Сам не перестаю восхищаться, — трактирщик полез под барную стойку и вытащил банку с крохотными шоколадными конфетами. — Страшно представить, что не лупи она меня полотенцем в процессе обучения, мог бы и пропустить половину наиценнейших советов.
Он тяжело вздохнул и потер шею, видимо, как раз там и находили точки внедрения бабушкиной мудрости. И Йен даже не знал, насколько ему повезло: вздумай Анрир перечислить всех своих «учителей» и то, как происходил этот процесс, рассказ бы затянулся надолго, а потирать пришлось бы все тело.
— И чувствую: нужно сменить название трактира, — продолжил Йен. — Грудь Блудницы была символом Прималюса, ее даже на марках изображали, а теперь…
— Всю Блудницу вместе с пирамидой, — поправил его Анрир. Голова отяжелела, и, казалось, стоит только прислонить ее к чему-нибудь, он сразу же провалится в сон. Но нельзя, вначале неплохо бы отмыться от грязи и крови. — В итоге грудь получалась меньше игольного ушка.
— А у кого же из нас в юности не было хорошей лупы? — трактирщик подкрутил ус и подмигнул большому плакату на одной из стен. Изображенная там Блудница мало походила на реальную, скорее — на дорогую шлюху из столичного борделя, но судя по засаленным краям, посетителям нравился и такой вариант. А главное — грудь можно различить и без специальных устройств.
— И с лупой ее проще нафантазировать, чем разглядеть. А теперь по городу будет бродить живая Блудница, не думаю, что твой трактир опустеет.
— Знаю я этих баб: грудь она наверняка спрячет. А символом города не может быть то, что никто не видит. И, чувствую, все это уже в прошлом, нужно шагать вперед. Непросто придумать такое же дерзкое, звучное название, которое не придется менять в ближайшие семь лет, иначе разорюсь на вывесках, — Йен достал небольшой поднос, поставил на него обе бутылки и банку с шоколадом, присоединил к ним ключ от номера и подвинул к Анриру. — Еще бабуля учила, что не стоит слишком много болтать с тем самым приятелем, что всегда появляется во время катастроф. Ибо после таких дел, к которым он, без всякого сомнения, непричастен, приятель захочет девок, ванну и спать, а не трепаться с любопытным трактирщиком.