Подари мне поцелуй
Шрифт:
Она подошла к холсту и пристально в него вгляделась.
– Жаль, но портрет на меня совершенно не похож. Бентем густо покраснел.
– Ручаюсь, что похож.
– Лицо мое, согласна. – Джулия взглянула на свою грудь, туго обтянутую бронзовым шелком, потом снова посмотрела туда, где изображались более округлые и пышные формы. – К сожалению, все остальное не имеет ко мне никакого отношения. Я всегда хотела быть немного полнее, но увы...
Вдовствующая герцогиня, подавшись вперед, внимательно вгляделась в полотна.
– Совершенно
Бентем начал было протестовать, но резкий жест виконта заставил его поспешно ретироваться. Прежде чем Алек успел последовать за ним, Люсьен удержал его за руку.
Леди Бирлингтон смотрела поверх плеча Джулии.
– Хм... Ступни тоже совершенно непохожи. Не знаю, с кого он писал натуру, но они просто крошечные. – Она оглядела зал. – Все женщины с пышной грудью и маленьким размером ноги должны немедленно выйти вперед.
Вокруг них раздался смех, который тут же перекрыл лихой возглас какого-то молодого повесы:
– Ради всего святого, леди Бирлингтон, разрешите им прийти для осмотра ко мне.
Напряжение спало, и теперь отовсюду слышались веселые реплики и смех.
Облегченно вздохнув, Джулия принялась внимательно присматриваться к картине, чуть не дотрагиваясь до нее носом.
– Смотрите, у нее есть родинка прямо на бедре, а у меня такой нет. Единственная знакомая мне женщина, у которой есть точно такая же, это... – Она замолчала и, покраснев, бросила быстрый взгляд на Терезу. – Ну вот, теперь все понятно.
Если бы она громко заявила о своих подозрениях, то тогда они не были бы столь явно высказаны.
Широко раскрыв глаза, Эдмунд пристально посмотрел на Терезу.
– А ведь она еще даже не замужем! – сказал он как можно громче, чтобы его услышали все присутствующие.
Тереза побледнела:
– Это не я. Любой глупец увидит, что это Джулия.
Внезапно Бентем сделал шаг вперед:
– Леди Хантерстон...
– Эй, Бентем! – раздался позади него грозный голос Мэдди Бирлингтон. – Вы желаете, чтобы я рассказала об этом позорном поступке вашей матери?
Молодой человек, побледнев, бросил умоляющий взгляд на Терезу, но она его как будто совершенно не замечала. Ее взгляд был сосредоточен на Джулии.
– Ну так как? – раздраженно переспросила Мэдди. – Рассказывать или нет? Я уверена, что Люсинде будет очень интересно услышать о ваших постыдных забавах, в то время как она находится у себя в поместье.
– Нет! – Бентем в отчаянии оглядел зал, но не встретил ни одного сочувствующего взгляда. Словно в последней попытке спастись он протянул руку к Терезе, но она отвернулась и отошла в сторону.
Бентем молча посмотрел ей вслед, в его бледно-голубых глазах читалась немая печаль. Затем он повернулся к герцогине и неловко поклонился:
– Ваша светлость, я вынужден откланяться. Прошу извинить, если моя ошибка причинила кому-нибудь вред.
Джулия почувствовала к нему мгновенную жалость. С этими мечтательными глазами и слабовольным подбородком у него не было ни единого шанса покорить сердце такой избалованной и жестокой красавицы, как Тереза.
– Конечно, конечно. – Герцогиня рассеянно махнула рукой, и Бентем, бросив последний, полный боли взгляд на Терезу, покинул зал.
– Все это очень интересно, – задумчиво произнесла герцогиня, критически оглядывая полотно. – Но возможно, мне следует купить его для гостиной, и какая разница, кто на нем изображен...
– Двести фунтов, – мрачно изрек Алек.
Джулия растерянно взглянула на него.
– Но это вовсе не я!
– Двести фунтов, – повторил он, словно не замечая ее.
Джулия знала, что это предложение он сделал из гордости, но она ничем не могла облегчить его страдания. Впрочем, мысль о том, что этот портрет будет висеть в чьем-то чужом доме и служить постоянной темой для бесконечных разговоров за обедом, ей самой не очень нравилась.
Герцогиня кивнула:
– Не возражаю, лорд Хантерстон. Все же глаза дамы на портрете поразительно напоминают глаза вашей супруги, и я не буду соперничать с вами. Вы можете забрать портрет.
В тот же момент с другого конца зала раздался спокойный меланхоличный голос Ника:
– Триста фунтов.
От неожиданности герцогиня даже вздрогнула.
– Силы небесные!
Алек глухо чертыхнулся.
– Четыреста.
Чтобы снизить растущее напряжение в зале, герцогиня одобрительно сказала:
– Молодец, Хантерстон, я не сомневалась, что вы любите живопись.
Ленивой походкой Ник вышел вперед, ненадолго остановившись, чтобы иронически поклониться Джулии. Под одним его глазом красовался большой синяк, несомненный трофей, полученный в стычке с Алеком в «Уайтсе» предыдущей ночью.
– К вашим услугам, кузина.
Джулия едва кивнула ему. Независимо от того, кто задумал весь этот скандал, она была уверена, что граф наслаждается им от всей души.
Улыбаясь, Ник повернулся к герцогине:
– Я полагаю, что мой кузен обнаружил у себя гораздо большую любовь к искусству, чем рассчитывал. К несчастью для него, я разделяю эту страсть.
– Пятьсот фунтов, – сверкнул глазами Алек.
Ник негромко рассмеялся.
– Вы ставите против самого себя.
Алек не уступал.
– Шестьсот.
В зале послышались изумленные возгласы. Джулия еще никогда не видела мужа таким разгневанным: скрестив на груди руки, широко расставив ноги, он производил впечатление человека, который еле сдерживает ярость, готовую в любой момент выплеснуться наружу.