Подарки Галакспола
Шрифт:
– Ты скажи, - вмешался Петр, - я все думаю и понять не могу. Если катер сам разрабатывает себе маршрут и сам собой управляет, выходит, гонки, это соревнование программ? Какой катер лучше разработает, тот и побеждает?
– Не совсем так!
– ответил Бренк.
– Да не ломай ты себе голову, все узнаешь постепенно. А теперь - внимание! До старта осталось несколько секунд.
Костя с Петром покрепче ухватились за поручни. Ни разу они еще не стартовали в космос, да еще временной канал сначала надо было пройти. Как это произойдет?
В
Бренк, должно быть, понял, что у него на уме.
– Если бы у вас был выключен экран, вы бы и не заметили момент старта. Садитесь поудобнее, расслабьтесь! Ну, ни пуха вам, ни пера!
Бренк отключился. Вместо него на экране появились стоящие на изумрудной травке Люксембургского сада космокатера.
Но тут же и они исчезли, на несколько минут экран густо залила чернильная тьма.
И сразу же в верхней части экрана ослепительно вспыхнуло Солнце, а в нижней стала видна быстро удаляющаяся вогнутая голубая чаша.
– Да это наша Земля!
– воскликнул Петр.
– Мы взлетели!
– А когда темно было, - догадался Костя, - временной канал проходили. Так что теперь мы в двадцать третьем веке!
Похоже было, что вместе с Солнцем, залившим кабину космокатера ярким радостным светом, на душу Косте легло какое-то новое, совершенно неизведанное прежде чувство. Смесь восторга, радостного предвкушения чего-то необычного, и жгучего любопытства.
Должно быть, так чувствует себя каждый, кто поднимается в космос впервые. И Петр, конечно, испытывал то же самое, потому что в восторге колотил кулаками в подлокотники кресла.
Солнце постепенно перемещалось из правого угла экрана в левый; похоже, похоже, космокатер менял направление движения, ложась на заданный курс. Косте вдруг захотелось посмотреть на другие космокатера, летящие рядом.
Но тут возникла проблема: как обратиться с просьбой к сверхсовершенному компьютеру? Не звать же его так, как он сам представился - космокатер номер семь?
В конце концов Костя нашел выход из положения. Он поднял взгляд к потолку, откуда несколько минут назад звучал голос компьютера, и как можно вежливее спросил:
– Скажите, пожалуйста, нельзя ли увидеть на экране, как рядом с нами летят другие космокатера?
– Конечно!
– коротко ответил голос под потолком.
Солнце на экране исчезло, потому что сменился ракурс обзора. Теперь на переднем плане оказался космокатер с цифрой шесть на борту, космокатер Златко и Бренка.
Чуть поодаль был виден другой космокатер, еще дальше третий.
Пока все держались на одной линии и поблизости друг от друга. Но ведь гонки только-только начались...
– Спасибо, больше не надо!
– сказал Костя, и на экране появилась прежняя картинка.
Прежняя, да не совсем: кроме Солнца на ней был теперь и матово-серебристый диск, довольно быстро увеличивавшийся в размерах.
– Да это Луна!
– догадался Костя.
– Ну и скорость у космокатера! Совсем недавно взлетели!
– Скорость и должна быть большой, - рассудительно заметил Петр. Плутон знаешь где? Последняя планета Солнечной системы! В двадцатом веке ракета летела бы к нему годами.
– Интересно, - спохватился Костя, - а наши гонки на сколько времени запрограммированы?
– Так нетрудно узнать, - сказал Петр.
Он тоже поднял взгляд к потолку.
– Компьютер, скажи нам, - сказал Петя очень решительным тоном, сколько дней мы будем лететь до Плутона?
Под потолком что-то щелкнуло. Голос ответил не сразу, словно ответу предшествовало некоторое раздумье.
– Слово "компьютер" давно вышло из употребления. Обращайтесь ко мне именно так, как я себя назвал: космокатер номер семь. До Плутона при заданной скорости мы с вами будем лететь пятьдесят два часа, тридцать шесть минут, двенадцать целых семьдесят две тысячных секунды. Но расчет предварительный, на пути наверняка встретятся ситуации, меняющие условия.
Диск Луны мало-помалу занял весь экран. Отчетливо были видны кратеры, окруженные огромными валами лунной породы, выбоины от метеоритов, равнины, покрытые серебристой пылью.
Потом Луна стала удаляться, и Костя прикрыл глаза, чувствуя, что впечатлений за последний час ему выпало в избытке. Город Париж, Нотр-Дам, набережная Орфевр, Люксембургский сад, говорящий космокатер, теперь еще и Луна с высоты чуть ли не птичьего полета.
С космокатером номер семь вообще-то следовало бы поговорить, чтобы окончательно выяснить все подробности, связанные с космическими гонками, но Костя почувствовал, что пора сделать передышку.
– Мы взлетели, спокойно летим, - сказал он.
– Давай теперь космокатер осмотрим. Отсек отдыха тут где-то есть. И кухонный отсек.
– Конечно, осмотрим!
– оживился Петр.
– Я и позавтракать не успел. Ты, наверное, тоже.
И он нажал зеленую кнопку.
В задней стене рубки, где только что не было никаких признаков двери, обозначился овальный проем. Костя и Петр осторожно заглянули внутрь.
Отсек для отдыха оказался маленькой, очень уютной каютой с двумя аккуратно заправленными кроватями, столом с двумя креслами и стеллажами по стенам, на которых стояли какие-то устройства непонятного назначения, некоторые с экранами.
Должно быть, решили друзья, в двадцать третьем веке они служат человеку для того же, для чего в наше время служит телевизор, магнитофон, видеомагнитофон. Впрочем, об этом можно будет потом спросить космокатер номер семь.
Петр потрогал край теплого одеяла, посидел в удобном кресле у стола.
– Здорово!
– молвил он восхищенно.
– особенно приятно то, что мебель мало изменилась за последние три века. Если б кровать была бы какой-то другой, на ней с непривычки и не уснешь. Теперь посмотрим кухонный отсек.