Подарок к Рождеству (Сборник)
Шрифт:
Он не делал ничего подобного. Он сидел за рабочим столом в тесноватой приемной амбулаторного отделения в большой амстердамской больнице. Ему было жарко, он устал и проголодался, потому что пропустил ленч и пораньше начал прием больных, так как вечером обещал встретиться с Ритой. Утром она ему позвонила и сказала, что хочет поговорить о Нелл, и он предложил вместе пообедать. Сейчас он досадовал, что Рита согласилась, хотя признавал, что с Нелл надо что-то решать. Он пытался убедить Риту, что ей следует обосноваться в Англии,
— В конце концов, — напоминала Рита нежным голоском, — бабушка живет близко от школы, Нелл бабушку сердечно любит, а если девочка переедет сюда, ей будет так одиноко. Меня весь день не бывает дома, я обожаю свою работу, я просто не могу ее бросить. — Рита задумчиво добавляла: — Конечно, если бы я встретила человека, который это понимает и предложит мне такую жизнь, какая у меня была до смерти Роба, кто-то, кто мог бы полюбить Нелл… — Она оставляла фразу незаконченной и улыбалась ему. — Как хорошо, что для добрых советов у меня есть ты, Хасо.
Закончив дела в клинике, он сел в машину и поехал домой. Он жил во внушительном, с остроконечной крышей особняке восемнадцатого века, который стоял в небольшом ряду таких же домов, обращенных фасадами к узкому каналу, отходившему от Принсенграхт. Здесь было очень спокойно, в центре суматошного города над водой склонялись деревья, сохранилась брусчатая мостовая. Он остановил машину, поднялся по ступенькам, ведущим к двери, и вошел в дом.
Холл был узкий, с обшитыми панелями стенами и высоким потолком. С двух сторон в холл выходили двери, витая лестница с потемневшими от времени перилами вела из холла на второй этаж.
Мистер ван дер Эйслер пересек холл и уже подошел к лестнице, когда из-за обитой сукном двери в конце холла показался плотный человек не первой молодости.
Мистер ван дер Эйслер остановился.
— А, Бронгер! Я сегодня задержался.
Дверь распахнулась, оттуда выскочила собака — восточноевропейская овчарка.
— Возьму-ка я Ахилла побегать, у меня еще есть время. — Мистер ван дер Эйслер опустил руку на крупную голову собаки. — Мне тоже не мешает подышать свежим воздухом.
— Вы поздно вернетесь, профессор?
— Надеюсь, что нет. Попроси Офке оставить мне кофе на плите, хорошо?
Вскоре он снова вышел из дому, рядом молча трусил пес. В этом районе среди тихих улиц был маленький парк, где Ахилл начал бегать, а его хозяин тем временем прогуливался по дорожкам. Наконец он позвал собаку, и они поспешили домой. Мистер ван дер Эйслер поднялся наверх переодеться к вечеру.
Когда он спустился, Ахилл ждал его в холле.
— Прости, дружище, мне надо идти, — ласково сказал мистер ван дер Эйслер собаке и погладил ее. — Но почему-то мне идти совсем не хочется…
Он снова сел в машину. У него не было никакого желания проводить вечер с Ритой. На миг он позволил себе помечтать об Оливии. В отличие от Риты, чей нежный голос скрывал твердое намерение идти своим путем, Оливия говорит, что думает, без всяких женских уловок. И охотно извиняется, если надо. Рита никогда не извиняется, потому что никогда не чувствует себя виноватой.
Он остановился перед многоэтажным домом в современной части города, вышел и позвонил в ее квартиру.
— Хасо? — раздался в домофоне чарующий голос. — Поднимайся.
— Уже поздно. Я заказал столик в «Вишневом саду».
Рита вышла минут через пять. Она выглядела восхитительно. У нее был прекрасный вкус, а также деньги, чтобы тратить их на хорошего парикмахера и салон красоты. Мистер ван дер Эйслер помог ей сесть в машину и про себя еще раз подивился, почему эта женщина не вызывает у него ни малейшего интереса. Когда Роб был жив, они были в хороших отношениях, но он никогда не думал о ней иначе как о жене друга. Они часто виделись, Нелл тогда была совсем крошкой, а после смерти Роба, вполне естественно, часто встречались, потому что Хасо остался его душеприказчиком. Рита тогда что-то слишком быстро вернулась на работу — она служила личным секретарем у руководителя одной крупной нефтяной компании — и согласилась отправить Нелл в английскую школу-интернат. Правда, так хотел Роб, но он считал, что при этом Рита будет жить в Англии. В конце концов, денег достаточно…
Он слушал занятную болтовню Риты, вовремя вставлял нужные реплики и наконец, за обедом, спросил, зачем она хотела его видеть.
— О, ничего особенного, Хасо. Пожалуй, я почувствовала себя одиноко. Тебе это знакомо? Ты когда-нибудь хотел иметь друга? Жену, которая ждет тебя дома?
— По вечерам я не гожусь для компании. — Он улыбнулся. — Ты тревожишься о Нелл?
— О Нелл? Почему я должна о ней тревожиться? Бабушка в двух шагах от школы, Нелл выглядит вполне счастливой. Сегодня утром я получила от нее письмо, их возили в Чеддарское ущелье на экскурсию. Нелл очень не любит пещеры, но там кто-то был, я полагаю, учительница, которая их тоже не любит, и они держались за руки. Глупый ребенок.
— Боязнь замкнутого пространства — весьма распространенная вещь. Хорошо, что Нелл было с кем разделить свои страхи. — Это Оливия, подумал он, хотя Рита и не назвала имени. Он нахмурился: пора перестать думать об этой девушке, она не имеет никакого отношения к его жизни. — Значит, ты рада за Нелл? — спросил мистер ван дер Эйслер. — Когда я отвозил ее в школу, девочка выглядела вполне довольной. — Рита протянула ему чашку кофе, и он продолжил: — Какие у тебя планы на летние каникулы? Я полагаю, она некоторое время проведет с леди Бреннон?
— Сколько пожелает. Конечно, дочь может и сюда приехать, но я не хочу терять время, ван Фондеры пригласили меня на весь август на юг Франции.
— А ты не хочешь взять Нелл с собой?
— Там не будет других детей, она заскучает. — Рита улыбнулась своей чарующей улыбкой. — Раз уж ты будешь в Англии, может, заберешь ее из школы и отвезешь к леди Бреннон? Я уверена, ты не прочь с ней повидаться.
С Оливией тоже, подумал мистер ван дер Эйслер, не позволяя себе разбираться в причине такого желания.