Подарок ко дню рождения
Шрифт:
Девчонки оживились и затаили дыхание, боясь пропустить что-то важное.
– Помню, когда она его первый раз увидела, даже преобразилась вся. Никогда за ней раньше такого не замечала. В его присутствии глаза ее еще больше блестели, на щеках румянец появлялся. Да что говорить, хорош он был. Высокий, волосы черные как смоль, подбородок волевой. По нему девки с ума сходили, да и он еще тот ходок был, ни одной юбки не пропускал.
Поняла я тогда, что хорошим это не кончится. Она замужем, а в то время к разводам и связям на стороне – не то что сейчас – строго относились. Выгнали бы из партии, и крест на карьере, считай, ставить можно было. Да как я ни отговаривала ее, как ни
Но разлучила я их, не буду рассказывать как, но я искренне считала, что доброе дело делаю, Верочку спасаю. Но верно говорят, что благими намерениями дорога в ад вымощена. В итоге ни у кого жизнь не сложилась. Верочка тогда аборт сделала, да так больше никогда детей иметь и не смогла. Андрейка, видимо, сильно ее всё-таки любил, ошиблась я на его счет, не смог ни с кем жить по-человечески. Был один раз женат да неудачно, так всю жизнь бобылем и прокуковал. От мужа Вера всё равно потом ушла, а со мной общаться перестала на долгие годы. Вот только пару лет назад увидела ее в интернете этом, да написала ей, покаялась. Она хоть и говорила, что давно меня простила, но чувствовала я, что держит еще на меня обиду.
– А можете рассказать, что же вы сделали такого? Как разлучили их? – полюбопытствовала Маринка.
– Ой, девочки, не пытайте даже, стыдно мне, крест этот до конца дней нести буду и в могилу с собой унесу. Противно и вспоминать… молодая я была, дурная. Знала бы наперед, как всё обернется…
Валентина Кузьминична опять горько заплакала. Девчонки сидели растерянные и не знали, как ее успокоить.
– Извините, что вспомнить вас всё это заставили, – пролепетала Алёнка.
– Да ладно, чего уж там.
– Вы, говорите, ни у кого жизнь не сложилась удачно, а у вас? – пытаясь отвлечь старушку от грустных воспоминаний, спросила Маринка.
– У меня? Вот у меня как раз неплохо сложилась. После того, как мы с Верочкой общаться-то перестали, я замуж вышла. Года три, наверное, с нашей ссоры прошло. Встретила ее как-то в министерстве, я уже беременная была прилично, а всё равно носилась, крутилась. Она меня увидела, как будто ее водой ледяной окатили. Подошла, поздоровалась, спросила разрешения живот погладить. Тут-то она мне на эмоциях и рассказала, что по глупости аборт тогда сделала. Упала я перед ней на колени, прощения просила. Да сделанного не вернешь. А я потом родила прекрасную дочку, с работы ушла, муж хорошо нас обеспечивал. Вот пару лет назад только похоронила его. Дочь умница, красавица, внуков двое. Хотите фотографии покажу?
– Конечно,– тактично закивали подруги, чтобы как-то подбодрить того и гляди готовую снова заплакать женщину.
Валентина Кузьминична торопливо поднялась со стула и выудила из верхнего шкафчика объемный фотоальбом. Девчонки заметно приуныли, предвкушая долгое любование чужой жизнью, но старушка, видимо, поняв их настроение, достала одну фотографию, с которой на девушек смотрели мальчик одиннадцати лет и девчушка пяти-шести. Оба смугленькие черноглазые, с улыбками от уха до уха.
– Вот, гордость моя. Живут недалеко, часто приезжают, не бросают бабушку. После смерти мужа дочка хотела к себе забрать, у них дом огромный, но я не могу. Там я себя лишней чувствую, а тут я сама себе хозяйка, знакомые опять-таки все. Пока могу сама передвигаться и сама себя обслуживать – отсюда ни ногой, а там видно будет.
– А фотографий с Верой Георгиевной у вас случайно нет? – зачем-то спросила
– Были когда-то, но в 1992 году у нас в квартире пожар случился, все и сгорели. Ничего не осталось. Ой, что-то девчат заболтала я вас, а самое-то главное не сказала. Организовала я похороны и поминки. Хоронить будем послезавтра в десять утра на Новодевичьем кладбище, там же, как я узнала, и муж ее похоронен. А поминки будем там недалеко отмечать. В ресторане «Цыцыла». Народу немного будет, человек семьдесят-восемьдесят.
– Ничего себе размах. Это же дорого очень! Да и на Новодевичьем же не хоронят уже давно, если не ошибаюсь, – опешила Алёнка.
Она никак не ожидала, что похороны одинокой старушки будут проходить с таким размахом.
– Ты за деньги не переживай. Ей как заслуженному деятелю искусств от министерства полагается. Да и муж у нее не последний человек был. Их очень многие до сих пор там помнят и теплым словом вспоминают. На поминках заслушаешься, что про нее говорить будут.
– Кстати, про ее знакомых… вы случайно не знаете некоего Семёна Лаптева? Дело в том, что я знаю, что они дружили, хотела его предупредить… Но у меня нет его телефона, а в контору ему звоню, он почему-то не перезванивает.
– Ты не волнуйся, я ему первому позвонила, как новости такие узнала…
– Тогда до воскресенья, – сказала Алёнка, посмотрев на часы. – Вы извините, действительно мы у вас засиделись, а нам еще детей из школы забирать. Побежали мы. Спасибо за всё большое.
– Да и вам спасибо, что выслушали.
Уже на пороге Алёнка спросила:
– Валентина Кузьминична, а вы не помните, у Веры Георгиевны мундштук был, когда вы работали вместе?
– А как же, запоминающаяся вещица, она с ним не расставалась никогда. Красивый такой, изящный, как она сама. Я ее долго пытала, где она такую редкость достать умудрилась. Сказала только, что очень дорогой ей человек его сделал на память. А что за человек, она никогда не уточняла.
– Да уж, загадочная она была всё-таки, – подвела итог Маринка.
Выйдя на улицу, Алёнка с облегчением закурила.
– Фу, когда же ты эту дрянь бросишь?! – как всегда, начала поучать подругу Маринка. – Это же вредно, а у тебя трое детей. Какой ты им пример подаешь? Да и для цвета кожи тоже ничего хорошего. В нашем возрасте и так сложно выглядеть по-человечески, а ты еще сама себе вредишь.
– Марин, ну чего ты завелась-то опять? И вообще, нервничать вреднее, а если я не курю, то я ужас какая нервная и вредная, я, можно сказать, об окружающих пекусь, берегу их нервную систему, так сказать. Ты мне лучше знаешь что скажи, вот что мы узнали? Мне кажется, мы еще больше запутались после всех этих рассказов. Первый муж, скульптор, аборт этот. А к разгадке ни на миллиметр не приблизились.
– Да уж, – вздохнула Маринка, – может Аська чего нарыла? Давай ей наберем и всё расскажем, только пошли в машину, а то я вся продрогла тут с тобой на ветру стоять. И брось ты эту гадость, в своей машине курить не дам, так и знай.
Сев в машину, девчонки позвонили Аське и рассказали всё, что удалось узнать.
– Прямо скажем, не густо. Толку-то от вашей поездки, – подвела итог подруга.
– А сама-то узнала чего? – обиделись девчонки.
– Ага, адвоката нашла тебе. Сейчас скину координаты. Скажешь, что от меня. Он в курсе. А еще знакомкой в МФЦ позвонила. Она пробила по базе и то же самое мне сказала, что до того, как стать Асадчей она состояла в браке с Ковалевым Романом Викторовичем, который умер в 1990 году. А вот кем она была до первого брака науке неизвестно, так как все более ранние данные хранятся в архивах в бумажном виде. Но фиг нас кто туда пустит.