Подарок Мэрилин Монро. Смертельный аромат №5

Тарасевич Ольга Ивановна

Глава 3

Май 1962 года, Нью-Йорк, Мэрилин Монро

…прекрасно помню тот день, когда состоялось наше с Джоном знакомство.

Я проснулась с первыми лучами солнца и поняла, что чудесно выспалась. Голова была легкой, хотя накануне, как всегда, пришлось принять пару пилюль снотворного. По телу прокатилась теплая волна… возбуждения, предвкушения.

– Произойдет что-то чудесное, – промурлыкала я, выскользнула из постели и, обнаженная, закружилась по спальне.

И это я, я, которая раньше двенадцати не открывает глаз!

А проснувшись, еще пару часов лежит пластом, не в силах пошевелиться! Если проходят съемки, ко мне прямо домой приезжает гример и начинает красить лицо, когда я еще нахожусь в кровати, – иначе мы бы вообще не успевали снять ни сцены. Понимаю, употребление снотворного меня убивает. Пилюли помогают уснуть, но проснуться ранним утром нелегко, голова кружится, все тело словно налито свинцом…

Но в тот день я, как ни странно, вскочила, полная сил, и захотелось танцевать, чувствовать легкое скольжение ветерка по обнаженной коже.

Я всегда хожу дома обнаженной.

Не люблю все эти пеньюары. Да, полупрозрачное кружево и нежный шелк нравятся мужчинам. Но мне кажется, нет ничего лучше свободы не скованного одеждой тела…

Выпив кофе, я поехала к Пат [11] .

Мне казалось, что радостным настроением я обязана именно ей; мы долгое время не виделись и накануне как раз договорились о встрече.

Пат – солнышко, всегда готовое согреть ласковыми лучами. У моей подруги правда самое доброе сердце на свете.

11

Патрисия Кеннеди – сестра Боба и Джона Кеннеди, подруга Мэрилин Монро.

А видели бы вы ее дом!

Огромный особняк с белоснежными колоннами! Там столько спален, что можно заблудиться! В саду, конечно же, тоже есть все, чего только душа пожелает: аллеи, беседки, цветники, поле для гольфа, теннисная площадка. Бассейн… Да-да, еще и бассейн! Ума не приложу, зачем понадобилось его устраивать! Ни разу не видела, чтобы там кто-нибудь плавал, ведь в двух шагах от дома – чистейший пляж. Ах, какой оттуда открывается чудесный вид! Белоснежный песок, синяя полоска океана, соленый теплый воздух; загорелые парни, играющие в волейбол… Мне нравится лежать в шезлонге, потягивать ледяное шампанское и глазеть на то, как пальмы помахивают на ветру ветками, словно огромными руками…

Забавно – находясь в гостях у Пат, с самой Пат часто и перекинуться словечком невозможно.

Знаете, Пат – она не красавица, слишком грубые черты лица, излишне худое тело. Но у нее такая улыбка! Солнечная!

И в доме, и в саду – вечно шум, гам, кавардак. Трое детей, не меньше дюжины собак (кажется, и сама Пат точно не знает, сколько псов в носящейся по лужайкам стае), вечные гости, слуги…

Посплетничать с подругой получается не всегда: то она занята с малышами, то невозможно отвлечься от родственников.

Но как же все-таки хорошо в этом веселом бардаке!

Может, мне так нравилось в гостях у Пат потому, что я тоже хотела бы жить в таком доме – просторном, наполненном детьми, собаками и гостями?..

Я уже видела раньше брата Пат, Роберта.

– О, зовите меня Бобби, – сказал он, когда нас представили друг другу.

Красивый, высокий, с такой же солнечной, как у сестры, улыбкой, он окинул меня пронзительным страстным взглядом, который

лучше всяких слов говорил о том, чего хочет от меня Боб.

– Конечно, Бобби, – промурлыкала я, поглядывая на мужчину из-под полуопущенных век.

Такому взгляду меня много лет назад научила Наташа, он позволяет оценить, какие соблазнительно длинные у меня ресницы.

Бобби… Да, Боб был определенно хорош. Чем больше я сталкивалась с ним у Пат, тем отчетливее понимала: мне нужен именно такой муж.

Довольно с меня сумасшедшего секса, как это было с ДиМаджио. Страсть проходит – и больше ничего не остается; а заранее что-либо тут предусмотреть нельзя, это же страсть.

Больше нет никаких иллюзий и насчет такого брака, какой был с Артуром Миллером. Напрасно думать, что общее дело поможет создать прочную семью. Хорошо, когда все ладится. Но только вот часто бывает: успех и вдохновение отворачиваются, перспектив никаких, и уже нет никакого общего дела, одно лишь только раздражение… Представляете, Артур ведь за годы жизни со мной не написал практически ни строчки. Кроме своего поганого дневничка, разумеется. Не прощу его, никогда не прощу его за те жестокие слова! А жили мы с ним… по большому счету, на мои гонорары. Да, Артур купил роскошную квартиру в Нью-Йорке. Но на этом его сбережения закончились, и он ничего не зарабатывал, только пилил меня, что я не могу выносить ребенка и беременность всегда оканчивается выкидышем. «Прекрати пить свои таблетки», – говорил Артур с раздражением. Но без таблеток я не смогу спать, а значит – не смогу работать. Мужу было легко давать советы. И вот, интересно, как бы мы жили, если бы я прекратила сниматься? Мы бы не смогли себе позволить ни прислуги, ни ресторанов, ни новой одежды. Нет уж, теперь я точно уверена: в семье достаточно одной творческой личности. И такой личностью отныне буду только я!

А вот такой богач, как Бобби… О, он избавил бы меня от всех проблем. Я снималась бы только в тех фильмах, которые мне понравятся, а тупые сценарии выбрасывала бы в корзину. И мы объехали бы весь мир! Так всегда хотелось попутешествовать, но работа не позволяла увидеть ничего, кроме кинокамеры. Что толку с того, что некоторые мои фильмы снимались в Лондоне или Париже, съемочные площадки везде одинаковы! А еще мужчина из семейства Кеннеди подарил бы мне то, чего у меня никогда не имелось и что я хотела получить больше всего на свете. Семью! Всех этих еле передвигающихся бабушек-дедушек, несносно орущих младенцев, элегантных мужчин и изысканных женщин. Я была как-то приглашена к этой семье на День благодарения. Такое дивное зрелище – множество столов, за которыми сидят родственники! А я, я – у меня ведь в целом мире нет ни одной родной души! Конечно, на этом празднике Бобби присутствовал рядом со своей женой, Эстель. Но я не сомневалась, что мои чары могут оказаться достаточно сильными для того, чтобы этот мужчина развелся и стал только моим.

Итак, когда я вошла в гостиную дома Пат, все еще ослепленная ярким солнцем, мне показалось – на диване, потягивая виски, сидит Бобби. Поскольку Эстель поблизости не оказалось, я быстро подошла к дивану, нагнулась (стараясь, чтобы мои грудки аппетитно манили из выреза декольте) и поцеловала Бобби прямо в губы. Он ведь тоже никогда не упускал возможности сорвать поцелуй. Наш флирт постепенно становился все откровеннее, прикосновения – бесстыднее, и я не сомневалась – совсем скоро мы окажемся в одной постели.