Подарок Мэрилин Монро. Смертельный аромат №5
Шрифт:
Через пять дней состоялось празднование юбилея президента. Счастливая, в полупрозрачном, переливающемся стразами платье, Мэрилин жеманно шептала в микрофон: «Happy birthday, mister president!» [15] …
Наверное, в ее сердце опять вспыхнул очередной фейерверк надежд. И, как всегда, им было не суждено сбыться…
После того как Монро появилась на этом официальном мероприятии, все окончательно прояснилось: Джон Кеннеди явно в курсе проводимой секретной службой операции по устранению актрисы. Он пригласил ее на праздник специально, по просьбе НЦР. Таким образом, Джон и Бобби старательно делают вид, что никакого конфликта с Мэрилин нет, что их отношения – дружеские, любовные. Какие угодно – только не напряженные. А значит, винить в самоубийстве известной актрисы президента США никто не посмеет.
15
С днем рождения, мистер президент (англ.).
Просто в один прекрасный день Мэрилин вдруг не станет…
И будет не понятно, что это – сознательный шаг или досадная оплошность…
Никто ни о чем не догадается.
Настоящие убийцы останутся безнаказанными…
Зачем же все-таки семье Кеннеди понадобилось убирать Мэрилин?
Да, в общем, все просто.
Несчастная, страдающая, она истошно кричала о своей боли на каждом перекрестке. В курсе ее взаимоотношений с Джоном и Бобом начинало быть все больше людей. Это портило репутацию! Хороши же президент и генеральный прокурор, делящие постель с одной подружкой! А уговоров замолчать по-хорошему Монро не понимала. Мир, в котором жила актриса, состоял из переплетения кошмаров и фантазий. Он был слишком далек от реальности, чтобы осознать всю серьезность угрозы…
… – Какая же вы сука, док, – шептал Гарри, с ненавистью глядя на Барбару. По его лицу струился пот, который он вытирал рукавом клетчатой рубашки. – Когда я услышал, что вы согласились убить Мэрилин, то бросился в полицию. Но мне не повезло! Проклятый грузовик… Не знаю, откуда он появился на дороге, выскочил как будто из-под земли… В больнице я требовал полицейского. Говорил, что хочу предотвратить убийство. Врачи, эти паршивые засранцы, говорили мне: «Вы бредите, бредите. У вас жар!» Жар у меня и правда был. Однако я не бредил, а хотел рассказать, что знаю. Только вот никого это не волновало. А сегодня под окнами палаты заорали мальчишки, продающие газеты… Я понимаю, док, – мне еще нельзя было вставать с постели. Как кружится голова… Наплевать! Своего я добился. Сходил в участок, дал показания. Вы слышите, док?! Они уже едут, они скоро будут здесь.
Барбара вздрогнула.
Предрассветную тишину, наполненную разве что редкими трелями птиц, действительно прорезали звуки полицейской сирены.
– Я думал, может, не стоит вас предупреждать. Но не смог сдержаться, – Гарри, пошатнувшись, ухватился за дверь. – Ничего, вам от них не скрыться. – Бледный, мокрый, он опустился на пол и счастливо улыбнулся. – Вы заплатите за смерть моей любимой малышки…
Первый порыв врача, увидевшего, как человек падает в обморок, – помочь.
Губы Гарри стали совсем синими, а лицо – белее листа бумаги.
– Но нет, – прошептала Барбара, успев сделать пару шагов к лежавшему на полу садовнику. – Не теперь. Нельзя терять ни минуты. Визитная карточка Флетчера, где же она? – Ломая ногти, доктор быстро открывала ящики стола. – Где же эта паршивая карточка этого паршивого агента?!
Все дальнейшее напоминало дурной сон, который все длится, длится. А пробуждения даже не предвидится.
Остывающее тело Гарри на полу кабинета.
Полицейские, толстый шериф, «вы имеете право не отвечать на вопросы без адвоката», холод наручников на запястьях…
Доехать до участка не получается – полицейскую машину останавливают какие-то люди. Через стекло не разобрать, что втолковывают шерифу, ясно только, что он недоволен – на полном лице застыло недоуменно-расстроенное выражение.
– Барбара Мэй, вы свободны, – недовольно буркает он, расстегивая наручники.
Вспыхнувшая радость заставляет забыть об усталости, наполняет тело энергией.
Конечно, немного странно оказаться вот так в одиночестве на шоссе. Впереди виднеются горящие огнями коробки небоскребов, сверкают разноцветные блики рекламы. До оживленного квартала далековато, но самое главное – свобода, и никаких показаний, никаких объяснений!
Скорее бы вернуться домой, набрать полную ванну воды и забыть этот ужасный вечер!
Такси!
Такси!!!
Есть ли в этом огромном городе хотя бы одна-единственная свободная машина?!
– Не торопитесь, Барбара. Опустите руку. Я отвезу вас домой, – неожиданно раздается над ухом вкрадчивый голос.
Агент Флетчер…
Он вдруг выступил из темноты, словно бы соткался из воздуха. Его не было среди тех людей, которые говорили с полицейскими. Но, конечно, можно предположить, что те «освободители» были с ним заодно. Ведь все-таки перед приездом полиции удалось сделать телефонный звонок проклятому агенту и рассказать о том, что арест произойдет с минуты на минуту…
– Я понимаю, что, видимо, должна поблагодарить вас, – охрипшим голосом произнесла Барбара, расположившись на переднем сиденье неприметного серого «Форда».
Флетчер сверкает белоснежными зубами:
– Нет проблем, док. Я же говорил, мы свою работу всегда делаем на совесть. Это вам спасибо.
– Так получилось, что мой садовник, Гарри Уильямс, подслушивал все мои сеансы с Мэрилин. Он слышал и тот разговор, когда вы просили меня… Ну, вы понимаете? Мне сложно говорить о таком, о вашей… просьбе…
Лихо петляя в потоке машин, агент кивает:
– Понимаю. Не стоит волноваться. Гарри Уильямс вас больше не побеспокоит. Никогда.
– Вам… не придется заставлять его замолчать. Он умер. Сердечный приступ.
– Отлично! Мы позаботимся о том, чтобы полиция забыла о его показаниях. Все будет хорошо. Все устроится.
Странно: в окнах особняка с белыми колоннами горит свет.
Но ведь полицейские, уводя хозяйку дома, скованную наручниками, машинально щелкнули выключателем.
А теперь в доме светится огромная хрустальная люстра. И в гостиной видны люди.
Да это же… Это же те самые, «освободители»!
Барбара растерянно осмотрелась по сторонам.
Флетчер вышел из автомобиля, шарит в кармане пиджака – должно быть, достает сигареты.
А больше никого рядом нет.
Бежать!
И чем быстрее – тем лучше!
Это была ошибка – возвращаться в дом, довериться Флетчеру!
Барбара мчится по лужайке, топчет клумбы, задыхается, но… ощущение погони становится все сильнее и неотвратимее, и вот уже тяжелая рука сминает платье на спине, материя трещит, а плечо обжигает тонкая пронзительная боль.