Подарок от Купидона. Ничего, позже поблагодаришь!
Шрифт:
– Ти-и-и-м!
– выдохнула ему в губы, и надеюсь, это звучало протестом, а не чистым стоном удовольствия.
– Ты с ума меня сводишь!
– Не я, а второй месяц воздержания тебе крышу сносит, - возразила ему, не открывая глаз.
И мне заодно. Не думала, что отказывая ему в брачной ночи, придётся добровольно дать доступ к телу. Спали мы в обнимку и поцелуи были утром, днём и вечером при любой возможности. Это давало нам возможность около десяти часов провести порознь, ну и ещё два, пока боль от татуировок постепенно нарастала.
Я осознавала, что он постепенно
Окончательно забить на всё и сдаться не позволяли упрямство и гордость. Предаться любви всё же хотелось с мужчиной, которому я интересна сама по себе и нравлюсь. Речи же о чувствах между нами не шло, да я бы и не поверила его словам, после всех колких замечаний в мой адрес. И что получается в сухом остатке? Чисто физиология. У него вынужденное воздержание, а при таком раскладе на любую половозрелую особь женского пола стойку сделаешь. Я же хоть и девственница, но не железная же. Тело реагирует, когда его целуют и ласкают, и от этого никуда не деться.
За своё более чем правдивое замечание, я получила укус за подбородок, властный поцелуй в губы и обещание вернуться и разобраться в этом вопросе подробно. С чувством, толком и расстановкой. Никуда не спеша.
Зараза! Припомнил мои же слова.
– Уже уходишь? У вас же встреча назначена в обед.
– Хотим ещё раз проверить местность, чтобы не было засады. Если переговоры о сдаче пройдут успешно, мы скоро вернёмся домой.
– Угу... – неопределённо хмыкнула я. Мне хоть и поднадоело мотаться в походе без нормальных удобств, но возвращаться во дворец не сильно хотелось. Здесь была свобода, а там правила, этикет, обязанности.
Меня ещё раз крепко поцеловали, сжав в объятиях, и нехотя отпустили, поднимаясь с ложа. Утренний свежий воздух тут же проник под одеяло, заставив меня поёжиться и плотнее укутаться, сохраняя тепло. Но без горячего тела Тима всё равно стало зябко.
Приоткрыла глаза, наблюдая за тем, как он наклонился над сундуком, доставая одежду. Вспомнилась наша первая встреча. Казалось, с того времени уйма воды утекло.
«Ну да, сейчас он не возмущается, что за женщина в постели», - хмыкнула про себя, следя за тем, как он по-военному быстро одевается.
– Не смотри на меня так, иначе я никуда не уйду, - поймал он меня за подглядыванием.
Сердце неожиданно сжалось. Захотелось его удержать рядом с собой, в постели без него было не так уютно.
«Он просто горячий и рядом с ним тепло», - оправдалась перед собой.
К тому же я понимала, что капитуляция невозможна без него. Оставшиеся мятежники согласились сложить оружие лишь в присутствии короля в обмен на помилование.
– И будешь ещё несколько месяцев за ними по горам гоняться? Нет, уж. Я, конечно, люблю горы, но предпочла бы провести это время у моря.
– Не переживай, будет тебе море. По возвращению можем переехать на несколько
Вот так просто? Словно мы настоящие молодожёны и ему ничего не стоит выполнить каприз молодой жены. Я отвела глаза, зарывшись лицом в одеяло и типа потягиваясь, чтобы скрыть своё смущение.
В душе шевельнулось беспокойство. Когда война закончится, он сосредоточит внимание на мне. А если он за осаду моей крепости возьмётся с такой же решительностью, как за усмирение взбунтовавшихся горцев, то у меня нет шансов.
Если честно, ему удалось меня удивить. Это со мной в спорах он проявлял нерешительность, давая одерживать верх. Возможно, я сбивала его с толку своим апломбом и наглостью, неприсущей местным женщинам. Во время же военной компании я обнаружила у своего мужа такие качества, как холодный расчет, жесткость, стремительность в принятии решений.
Чистку кадров во взбунтовавшихся областях он проводил без всяких сантиментов. Были и предатели, с попустительства которых всё зашло настолько далеко. Казни таких проходили незамедлительно и показательно, без помилования. С лишением титула и конфискацией имущества. Навёл он шороха.
Одну из захваченных шахт отбили. И горцы, спрятавшиеся в шахте и грозящие взорвать всё к чёртовой матери, чтобы ни вашим, ни нашим, сдали её без единого выстрела. Тимуджин не оставил им выбора, доставив к шахте их жён, матерей и детей, и пообещав, что если они взорвут, в тот же миг умрут и их близкие.
Мне не хотелось верить, что он действительно способен на такое. У бунтовщиков же не хватило решительности это проверить. Никуда они не делись, сдались за обещание помиловать их, если они сложат оружие и вернутся к себе. А чтобы не было искушения возобновить военные действиям, забрал их детей в столицу на обучение.
Каюсь, это я как-то заметила, что было бы неплохо, если бы управляли не присланные наместники, а назначенные из местных, будет больше доверия к власти. Идею рассмотрели. Должности щедро получили многие из местных, а чтобы быть уверенными в их благонадёжности, в награду их детям выпала возможность учиться в лучших учебных заведениях страны за счёт государства. Правда, отъезд на учёбу был незамедлительным.
Тимуджин и без моей помощи понял, что лучше всего держать в узде родителей будут их дети. Поэтому их забирали у вождей, из семей бунтующих племён. Было объявлено, что это честь, именно они после получения образования будут представлять впоследствии власть на этих землях. По факту же пока это были заложники. Но именно благодаря этому удалось так быстро и малой кровью подавить сопротивление и получить заверения в лояльности.
Последние из трёх бунтующих племён объявили о готовности своей капитуляции, которая пройдёт в Аросанском ущелье. Там высокие, неприступные склоны и лучников не спрячешь. Было договорено, что король на встречу приедет с отрядом своих людей, и вожди с двумя людьми сопровождения на каждого.
Неужели и правда эта война, наконец, закончится? С одной стороны очень хотелось в это верить, а с другой беспокоило собственное будущее.
Тим закончил одеваться и подошёл ко мне, присев у постели.