Поддаться
Шрифт:
Глотаю пиво и делюсь с Уиллоу картошкой.
— Ну, как дела с большим парнем?
Очевидно, говоря о Крузе, я не могу не замечать ее.
— Потрясающе. Просто потрясающе.
— Я думаю, все вокруг. Ты знаешь, как бок о бок, вверх и вниз. Много вверх и вниз.
Она подмигивает мне, а я немного задыхаюсь и смеюсь над своей тупостью.
— Да ладно тебе, Хар. Это должно быть хорошо, верно? Я имею в виду то, как он выглядит, и то, как ты это делаешь. Прости, но я бы не возражала быть мухой
— Уиллоу Тэйлор. Боже мой, тебе не стыдно?
Она обдумывает вопрос и заказывает жаркое:
— Хм… вообще-то, нет.
— Он фантастический. Но это все, что я скажу. Некоторые вещи должны быть оставлены на воображение.
Уиллоу закрывает глаза, вздыхает и опирается головой о руку:
— Да, воображение — это хорошо!
Она мечтательно смотрит на меня, и я краснею, когда думаю о Крузе и о том, что я чувствую, когда занимаюсь любовью с ним. Страсть — его второе имя. Это должно быть в его свидетельство о рождении или где-то еще.
— Было? Тебе никогда не наставляли рога?
Она качает головой
— Нет, не совсем. Я в самом сексуальном расцвете. Там жужжат двадцать четыре семерки, — она указывает на свои женские части. — Ты счастлива, Хар?
Я киваю, соглашаясь с ней, но чувствую одиночество:
— Я очень счастлива. Но скучаю по Крузу. Я не думала, что будет так трудно находиться вдали от него. Я имею в виду, мы говорим каждый день по скайпу, но это не одно и то же.
Уиллоу допивает свое пиво и подает жест, чтобы официантка принесла ей другое. Она указывает на меня, чтобы спросить, надо ли мне тоже.
— Я в порядке.
— Ты любишь его, Хар?
— Да. Я знаю. Думаю, действительно.
— Ты думаешь, он тебя любит?
Теперь вопрос века. Рафаэль Круз любит меня? Он способен? Он когда-нибудь сможет?
— Чувствуешь ли ты то же самое с Крузом, что и с Ноксом?
Я хихикаю над этой мыслью:
— Недолго. Я была глупа и наивна. Теперь умнее. С Чедом я постоянно переживала. Я знала, что когда он подвезет меня домой, то уйдет к другой девушке. Это происходило все время. Я просто была слепа и не понимала, что это такое.
Уиллоу указывает на меня пальцами, с которых свисает жаркое:
— Бред сивой кобылы — вот что это было! Он так долго обводил тебя вокруг пальца. Как будто ты была в трансе. Я пыталась вытащить тебя, но у тебя была пелена на глазах.
Я все это знаю. Она пыталась. Она рассказывала мне о его «внеклассной деятельности», но я просто не слушала или, скорее, не хотела. Мы были золотой парой. Люди завидовали. Все время это было обманом, и я была посмешищем.
Жесть!
— Ну, это все в прошлом. Когда я рассказала все Крузу, мне стало гораздо легче. Я встречаюсь с доктором Гольдбергом только раз в неделю.
Уиллоу
— Я горжусь тобой, Хар. Да, правда. Я должна отдать копу должное.
— О, да? За что?
— Он вернул мне моего лучшего друга, и за это я буду вечно благодарна.
Я была потеряна какое-то время, долгое время. Встречаясь со своими друзьями и семьей после того, как все произошло, я притворялась, что все в порядке. Уиллоу постоянно была рядом со мной. Хорошие или плохие времена, я знаю, что она всегда будет со мной.
Мы идем к машинам, и, прежде чем я сажусь в свою, Уиллоу хватает и обнимает меня:
— Хар, ты счастливая девушка, знаешь это?
Я обнимаю ее и не понимаю, что она имеет в виду. Смотрю на нее и пытаюсь найти ответ.
— Я имею в виду, Хар, ты наконец-то нашла того, кто заставляет тебя чувствовать себя особенной, желанной и нуждающейся. Поэтому тебе повезло, — она отпускает и хлопает меня по пятой точке, когда я сажусь в свою машину.
— Увидимся утром, когда ты проснешься или нет. Ты знаешь, что еще не заболела, — Уиллоу подмигивает мне, садится в машину и уезжает.
Зачем мне болеть? Я чувствую себя хорошо.
Проезжая домой по улицам Принстона, думаю, какова была бы моя жизнь, если бы я не сделала аборт. У меня был бы ребенок, которому я покупала бы подарки, вместе с которым мечтала бы увидеть Санту и с которым просыпалась бы на Рождество утром. Чед вообще имел бы к этому отношение? Полагаю, нет. Я никогда не думала о том, какова была бы моя жизнь, особенно в Рождество? Не хочу об этом думать. Не хочу грустить. Что сделано, то сделано, и я буду жить с этой виной навсегда.
Я еду по своей улице, празднично украшенной, а ищу темную, не праздничную… Но не вижу ее. Я медленно двигаюсь дальше и останавливаюсь.
Огни.
Везде.
Весь мой дом обрисован яркими красочными огнями. Линия крыши, окна, маленькое крыльцо. Они повсюду. Освещенные окна, края подъездной дороги и небольшое японское кленовое дерево, которое стоит перед домом, украшены магическими огнями и крупнейшими рождественскими шарами, которые я когда-либо видела. Четыре окна освещают венки, висящие снаружи. Все, что я могу делать, — просто смотреть на это. Моя челюсть падает на пол.
Наверно, папа послал кого-то, чтобы сделать это, или, может быть, это Кроу.
Сначала я звоню отцу:
— Привет, папа.
— Привет, Хар! Как дела, милая? Рад тебя слышать. Что-то случилось?
— Папа, ты посылал кого-нибудь повесить рождественские огни на мой дом?
— Нет, дорогая, прости, это не я, но теперь мне плохо, что я не подумал об этом раньше.
— Не проблема. Может, Кроу это сделал? Я позвоню ему.
— Милая, ты в порядке?
— Я в порядке, пап.