Подъем Испанской империи. Реки золота
Шрифт:
В поход в глубь острова Колумб взял с собой не только свою команду пехотинцев, но и так называемую необходимую кавалерию – скорее всего это означало, что он согласился взять с собой нескольких рыцарей, а значит, хоть и неохотно, но выделив фураж, необходимый для их лошадей {542} .
Колумб достиг, как он надеялся, волшебного золотого Сибао через четыре дня, 16 марта. Место оказалось каменистым и негостеприимным, но омываемым реками. Обнаружив некоторые признаки присутствия золота, он решил основать форт в месте, которое он назвал Сен-Томас {543} . Каталонец Педро де Маргарит и фрай Бойль, представители как Короны, так и церкви, были назначены местными управляющими – впервые по взаимному согласию. Кунео докладывал, что во время путешествия обнаружилось несколько предателей, но они сами выдали друг друга, и адмиралу не составило труда расправиться с ними. Некоторых выпороли, другим отрезали уши, третьим носы. Кунео также писал, что «один очень сильно пожалел о содеянном» {544} , поскольку
542
Ramos [10:8], 209.
543
Navarrete [4:38], I, 196.
544
Cuneo in Morales Padron [6:19], 147; «y tambien, mientras Espana sea Espana, no faltaran traidores; asi el uno denuncio el otro, de manera que casi todos fueron descubiertos, y a los culpables muy fuertamente azotados: a unos les cortaron las orejas, a otros la nariz, y daba compasion verlos».
Затем 29 марта Колумб вернулся в Ла-Изабеллу. Двумя днями позднее, 1 апреля, сюда прибыл посланник от Маргарита, который сказал, что «соседи-индейцы бежали» и что король Каонабо, кажется, собирался напасть на крепость. На следующий день Колумб отправил в Сен-Томас 70 вооруженных человек {545} . Похоже, он воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от некоторых рыцарей, готовых бросить ему вызов. Колумб также приказал Маргариту схватить касика Каонабо, которого он теперь считал виновным в смерти испанцев в Навидаде. Захватить его должен был один из людей Маргарита, Контрерас, который должен был ублажать касика, а затем внезапно схватить его. Маргарит отказался в этом участвовать – но не по моральным убеждениям, а потому что это деяние могло дурно повлиять на отношения индейцев и испанцев в целом. Так что через неделю, 9 апреля, Колумб послал в Сен-Томас дополнительное подкрепление, состоявшее из всех здоровых людей, что у него оставались, за исключением мастеровых и чиновников, – примерно 360 человек и 14 оставшихся рыцарей. Командиром был красавец Алонсо де Охеда, а Луис де Арриага – его помощником.
545
Fernando Colon [4:40], 176.
Для Маргарита это было понижением в должности, хотя его и попросили организовать экспедицию по острову. Это делало его ответственным за провиант для пяти сотен человек, для которых он стал, по словам современного историка, «капитаном голода» {546} . Маргарит должен был «разведать эти места и познакомиться с населением». Он «должен был хорошо обращаться с индейцами и заботиться о том, чтобы им не причиняли вреда и зла, а также чтобы они не были захвачены против их воли. Их необходимо уважать и охранять, дабы они не подняли мятеж». Но если бы они взбунтовались, тогда им следует отрезать носы и уши, «поскольку это те части, отсутствие коих невозможно скрыть» {547} . Колумб приказал Маргариту сделать так, чтобы «испанского правосудия боялись» {548} . Если испанцы не могли купить еду, она должна была быть реквизирована «как можно более честно».
546
Ramos [10:8], 95; Navarrete [4:38], I, 365ff.
547
Colon [4:16], 270.
548
«la justicia sea mucho temida».
Между тем Алонсо де Охеда мало беспокоили моральные проблемы, и когда он достиг соседнего с Сен-Томасом места, он хитростью взял в плен Каонабо и двух или трех его близких.
Он отправил их связанными Колумбу в Ла-Изабеллу {549} . Одного из принцев привязали на площади нового города и на глазах у всех отрезали ему уши. Адмирал хотел послать Каонабо в Испанию в качестве трофея – но корабль, на котором он находился, затонул на некотором расстоянии от берега во время погрузки рабов. Каонабо, главный трофей, утонул {550} . К тому времени Колумб уверился в том, что некоторое количество индейцев необходимо отослать в Испанию, дабы обеспечить Короне некоторую прибыль, даже если они представляли собой ту самую рабочую силу, которую он предлагал использовать. Право христиан вести себя подобным образом проистекало из уверенности Колумба, поддерживаемой священниками, что раз индейцы не крещены, они живут во грехе {551} .
549
Colon [4:16], 281.
550
Las Casas [2:50], I, 408.
551
Deive [6:36], 15.
Последствия были предсказуемыми – аборигены перестали контактировать с европейцами. Они перестали поставлять им рыбу и другие продукты как раз тогда, когда у испанцев закончилась мука. Ни одно испанское или европейское растение еще не дало урожая, хотя сын адмирала, Фернандо, докладывал о том, что бараний горох, пшеница, тростниковый сахар, дыни, огурцы и виноград уже начали расти возле Ла-Изабеллы. Пришлось нормировать еду. Климат был далек от идеального для европейских злаков, да и болезни тут оказались не редки. Золото находили отнюдь не постоянно.
Колумб не хотел заниматься урегулированием
Адмирал оставил свою новую островную колонию на попечение своего брата Диего, а также отца Бойля, который был председателем совета. В совете также заседали великий альгвасил Педро Фернандес Коронель, Алонсо Санчес Карвахаль, друг Колумба из Баэсы, а также бывший королевский придворный Хуан де Лухан {552} . Колумб перед своим отбытием объяснил, что скоро придет провизия из Испании, но дожидаться, сбудется ли его предсказание, он не стал. Для тех, кого он оставил на острове, это выглядело как дезертирство – ведь он оставил им лишь два корабля, поскольку остальная часть флота либо вернулась в Испанию с Антонио де Торресом, либо утонула вместе с Каонабо. Авторитет Колумба после этого так и не восстановился.
552
Las Casas [2:50], I, 383.
Перед отправлением адмирал написал королю и королеве в Испанию. В письме было много курьезных преувеличений: говорилось, что река Яки шире Эбро, земли Сибао – больше, чем Андалузия, и в Сибао больше золота, чем где бы то ни было в мире. Он вновь писал о том, что ничто ему не мешает обратить индейцев в христианство, кроме незнания их языка, – хотя вообще-то, «Диего Колон», индеец, захваченный во время первого путешествия, к тому времени знал основы кастильского, так что у адмирала был как минимум переводчик на язык таино.
Это письмо Колумб не смог отправить в Испанию немедленно. Ни один корабль не был готов к плаванию. Так что на тот момент меморандум Колумба, что был отвезен Торресом монархам, был для двора единственным источником информации о новых Индийских островах.
Торрес со своими двенадцатью кораблями тридцать пять дней шел до Кадиса, прибыв туда 7 марта 1494 года {553} . Некоторые из вернувшихся вместе с ним сообщили, что многое из того, что писал Колумб, было смехотворно преувеличено – что в Ла-Изабелле недостаточно провианта, что Колумб незаконно арестовал казначея Берналя Диаса де Писа и что система дани, которую должны были платить индейцы, не работает. Золота мало, золотых копей нет. Монархи и их двор находились в то время в торговом городе Медина-дель-Кампо, в замке Ла-Мота, построенном шестьдесят лет назад. Придворные были расквартированы по богатым домам, чьи владельцы разбогатели на торговле шерстью с Фландрией. Один из них принадлежал к семье писателя Гарсиа Родригеса де Монтальво, автора (или переписчика)«Амадиса Галльского», который, как мы предполагаем, как раз в то время работал над этим замечательным шедевром. Другой дом принадлежал семье будущего летописца завоевания Мексики, Диаса де Кастильо. Королеве всегда нравилась Медина-дель-Кампо: она находилась не так далеко от ее места рождения, Мадригаль-де-лас-Альтас-Торрес, а также была недалеко от Аревало, где Изабелла выросла {554} .
553
Colon [4:16], 254ff.
554
Изабелла будто бы сказала, что, если бы она имела трех сыновей, она хотела бы, чтобы один из них стал королем Кастилии, второй – архиепископом Толедо, а третий – нотариусом Медина-дель-Кампо.
У правителей Испании в то время было множество иных забот, помимо Индийских островов. Великий инквизитор, доминиканец фрай Томас де Торквемада, всячески подталкивал их к тому, чтобы отдать старое еврейское кладбище в Авиле под площадку для строительства нового монастыря Святого Фомы {555} . Было совершено несколько аутодафе и осуществлено еще несколько странных наказаний по отношению к тем, кто признал свою теологическую вину {556} . После всех осуждений того месяца папа Иннокентий VIII признался, что его взгляд на инквизицию слишком близок к взгляду королевы {557} .
555
Liss [2:42], 277.
556
Gil [3:37], I, 188.
557
Gil [3:37], I, 107.
Торрес, хотя и был умным человеком, привез с собой золота чуть больше, чем на 11 миллионов мараведи, а также некоторые не слишком дорогие пряности и просьбу о срочной поставке припасов {558} . Фердинанд был разочарован, поскольку ему нужны были деньги в Европе, и он мечтал о том, что сможет использовать индийское золото для своих целей в Италии. Когда Торрес в апреле предстал перед королевским двором, с ним были Петер Мартир, а также придворный из Севильи, Мельхор Мальдонадо. Также там были Пералонсо Ниньо, кормчий, и Хинес де Корвалан – те, кто вместе с Охедой ходили в глубь Эспаньолы в поисках золота. Все они, как ни странно, довольно хорошо говорили об адмирале. Мартир, находясь под впечатлением их речей, писал своему итальянскому другу Помпонио Лето об огромных количествах золота, которое ждет их там, о «золотом изобилии» {559} .
558
Liss [2:42], 297.
559
Martyr [6:34], 41. Мельхор был королевским послом при папском дворе в год падения Малаги.