Подлинная история графини де Ла Фер

Весной 1625 года Анна де Бейль каждую неделю пересекала пролив Ла-Манш, направляясь то в Англию, то во Францию. Леди Кларик уже знали на всех постоялых дворах от Лондона до Парижа. Нельзя сказать, чтобы она была в восторге от такой жизни, но это, по крайней мере, позволяло не думать о прошлом, ибо слишком многое зависело от настоящего.

В середине апреля ей пришлось прибыть в Менг на встречу с Рошфором, который вез ей распоряжения их могущественного повелителя — кардинала Ришелье. Анна надеялась хотя бы неделю пожить в Париже, отдохнуть от этой бешеной скачки, привести в порядок мысли и дела, но решительно все было против нее: Ришелье приказал немедленно возвращаться в Англию.

— И вы сразу же пришлете сообщение, если герцог покинет Лондон, — добавил граф.

— А остальные распоряжения? — спросила она, зная, сколь много всегда хочет знать кардинал.

В этот миг взгляд ее упал на дерзкого мальчишку, который только что затеял ссору с графом из-за масти своей ужасающей клячи и был хорошенько избит за дерзость, а сейчас в самом растрепанном виде, с головой, обвязанной полотенцем, стоял у окошка гостиницы, уставившись на Анну, как дитя на пряник.

— …Вы найдете их в этом ларце, который вскроете только по ту сторону Ла-Манша, — говорил Рошфор, передавая ей упомянутый ларец.

Анна тронула Рошфора за рукав, глазами показывая на нахального щенка, который явно старался услышать их разговор.

— Прекрасно, — сказала она. — Ну а вы что намерены делать?

Рошфор, чуть повернув голову, искоса взглянул на юношу и пожал плечами.

— Я возвращаюсь в Париж.

— Не проучив этого дерзкого мальчишку? — с легкой иронией осведомилась Анна, ибо ей было известно, что обиды Рошфор не копит.

В этот момент юный нахал вмешался в их беседу.

— Этот дерзкий мальчишка сам проучит, кого следует! — закричал он. — И надеюсь, что тот, кого он собирается проучить, на этот раз не скроется от него.

— Не скроется? — переспросил Рошфор, понемногу свирепея.

— На глазах у дамы, я полагаю, вы не решитесь сбежать? — крикнул юнец.

Решительно, это было слишком.

— Вспомните… — воскликнула Анна, видя, что Рошфор уже вытаскивает шпагу, — вспомните, что малейшее промедление может все погубить!

И она сжала руку графа.

— Вы правы, — чуть помедлив, сказал Рошфор, взглянув на прекрасную руку на своем плече. — Езжайте своим путем, я поеду своим.

И, поклонившись Анне, вскочил в седло, тогда как кучер обрушил град ударов кнута на спины лошадей кареты. Анна проводила взглядом нелепую фигуру с обмотанной полотенцем головой и подумала, что храбрецы нужны кардиналу. К сожалению, момент для знакомства был неподходящий.

До середины лета Анна успела еще пару раз побывать в Париже, но все-таки большую часть времени она провела в Англии и, что ее обрадовало гораздо больше, в поместье с сыновьями. Луи-Гийом взрослел и в свои восемь лет донимал мать расспросами об отце и родословной. Анна старалась не вдаваться в подробности и, как могла, переводила разговор на другие темы. В последнее время у нее вошло в привычку в таком случае читать суры Корана по-арабски. Луи тут же подхватывал, исправлял ее произношение, а потом бежал искать учителя латыни, который, презрев запрет миледи, не дал своему ученику забыть богопротивный арабский язык.

Трехлетний Джон-Эдуард пока не доставлял матери таких хлопот. Кроме того, Анна была очень довольна, что мальчики дружили. Иногда она даже удивлялась, что Луи-Гийом как будто не замечает разницы в отношении окружающих к себе и брату. Ведь Джон был наследником, будущим хозяином поместья, а Луи всего лишь его старшим сводным братом. Но его это как будто не волновало. Или он просто еще этого не понимал.

Однако следовало подумать о будущем детей. Джозеф после смерти матери становился просто опасен, и леди Винтер вовсе не хотела оставлять сына в одном доме с дядюшкой. При ее образе жизни Анна не могла возить детей с собой. Луи-Гийом не представлял угрозы для Джозефа, а вот Джон-Эдуард, наверное, был бы в большей безопасности в какой-нибудь дальней деревушке. Отправить его туда с семьей кормилицы без лишней огласки было бы самым лучшим выходом.

Так Анна и сделала и, как оказалось, к лучшему: Ришелье поручил ей срезать два алмазных подвеска с костюма герцога Бекингэма, так что она опять оказалась надолго оторванной от дома. Задание было несложным, учитывая их прошлые отношения.

Анна вспомнила, какой вид был у надменного красавца-герцога, когда в прошлом году на одном из многочисленных балов, танцуя с ним, прекрасная вдова сказала:

— Вы говорили мне о могущественном покровителе, милорд, и советовали подумать. Что ж, я подумала и полностью согласна с вами.

Произнося этот коротенький монолог, она думала только об одном: все лучшее в ее жизни осталось в прошлом, роман с герцогом должен был стать залогом другой, новой жизни.

Бекингэм, услышав это, даже сбился с такта: прекрасная француженка покорена! Но оказалось, что герцог умел не только клясться в любви, но и быстро забывать об этом. Анна почти влюбилась, а он уже увлекся другими. И она решила, что он пожалеет о том, что растоптал ее гордость. Сейчас у леди Винтер появилась возможность отомстить. Герцог никогда открыто не выказывал пренебрежения бывшим любовницам, поэтому остаться с ним наедине было несложно — завлечь в ловушку, а потом ускользнуть.

Через неделю она написала кардиналу следующую записку: «Я достала их. Не могу выехать из Лондона, потому что у меня не хватит денег. Вышлите мне пятьсот пистолей, и, получив их, я через четыре или пять дней буду в Париже».

Насчет денег Анна лукавила — ее состояния хватило бы лет на двести таких поездок, но она взяла за правило поручения Ришелье выполнять только на деньги Ришелье, ибо, расходуя свои, она уменьшала наследство сына.

Итак, через несколько дней Анна рассчитывала быть в Париже, который когда-то казался ей таинственным и недосягаемым, как греческий Олимп. Десять лет назад словосочетание «двор короля» звучало в ее ушах небесной музыкой, а теперь она была принята там и не находила в этом ничего особенного. Светская жизнь везде одинакова. Тем не менее блистательная графиня Винтер была не прочь повидать нескольких знакомых и особенно некоего графа, который был влюблен в нее и позволил ей забыть разочарование в герцоге Бекингэме.

Однако произошло нечто необычайное: гонец с деньгами так и не прибыл, а первый министр приказал закрыть все порты Англии. Анна терялась в догадках и не знала, что предпринять. В конце концов она наняла корабль на свои деньги, рассчитывая каким-нибудь образом все же добраться до Франции.

Она даже не сходила на берег и однажды увидела, что какой-то бриг выходит из порта — это значило, что у капитана было разрешение, подписанное лично Бекингэмом, — и на борту его Анна заметила некоего молодого человека, до странности напомнившего ей незнакомца из Менга. Она не была полностью уверена в этом, но для себя решила разузнать о нем, хотя бы у Рошфора. А через пять часов блокада портов была снята, и миледи, отбросив все посторонние мысли, принялась выполнять поручение его высокопреосвященства.