Подмастерье
Шрифт:
Над фермой словно туча сгустилась. Все чувствовали приближающуюся опасность, каждый испытывал страх и неуверенность в завтрашнем дне. Воздух пропитался тревогой. На башнях теперь круглосуточно дежурили по двое ребят. А Пафнутий не вылезал из храма, служа дённо и нощно Богу. Фермеры работали молча, почти не выходя за пределы скита.
Дней через десять после начала лавинообразного исхода чечухов Ксюха забила тревогу. Через несколько секунд все собрались на стене. К воротам верхом на лошадях подъезжали двое обитателей соседней фермы, той самой, где Ерёмин недавно пытался безуспешно выменять
— Что вам надо, Майк?! — крикнул Ваня.
— Откройте! — приказал старший фермер. — Нам нужно поговорить.
— А ружья вы для разговора с нами взяли? — невозмутимо поинтересовалась Подосинкина.
— В лесу стало небезопасно. Мы вам друзья, поверьте, — заверил Майк.
— Когда мы с вами в последний раз говорили, я не заметил, что вы нам друзья! — напомнил Сергей.
— Раздоры в прошлом, клянусь, — пообещал сосед. — Сейчас у нас одна беда на всех. Если мы станем ссориться, то все погибнем.
Посовещавшись, ребята решили впустить соседей, обязав их отдать ружья при входе Ване. Страшная неопределённость происходящего их всех угнетала, и им не терпелось узнать хотя бы плохие новости. Знать опасность в лицо — уже полбеды, если к ней можно успеть подготовиться.
Они собрались в трапезной, даже Пафнутий присоединился, и соседи поведали им тайну исхода чечухов. С севера, со стороны Петербурга, шла орда диких иззвенов. Диких было много. Очень много. Тысячи, десятки тысяч. Никто не знал, откуда их столько взялось. Вооруженные до зубов, дикие разоряли фермы и села иззвенов, пополняя пленными свои ряды.
— Но ведь дикие — сами иззвены. В них нет гена истребления! — удивлённо воскликнул Сергей. — Как такое может быть?
— Их цель — не уничтожить всё вокруг, — объяснил Майк. — Дикие хотят выжить. Их гонит голод. Если щенка дикой собаки или волка отнять у матери и не научить его убивать, он станет беспомощен. Если же мать рядом с ним, она обучит его всем премудростям охоты. У диких нет матери. Но у орды есть атаман — грозный и страшный Зингл. За его войском остается пустая и выжженная земля. Чтобы накормить своих людей, Зингл вынужден двигаться всё время вперёд.
— Говорят, под Петербургом дикие уничтожили все фермы. А сам город спрятался под куполом и его они обошли стороной, — добавил товарищ Майка Виктор.
— Но не может питерских диких иззвенов быть так много, — возразил Ваня. — Нас под Москвой-то — раз-два и обчелся. Две, ну три тысячи от силы, но десятки…
— По слухам, Зингл пришёл с Севера, — продолжил свой рассказ Майк. — Все дикие присоединились к нему по пути. А разоренным фермерам ничего не остаётся делать, как вступать в его войско. У них нет выбора. Ни овощей, ни скота, ни семян на будущий посев — орда Зингла уничтожает всё подчистую. Да и кто спросит побеждённых, чего они желают? Их счастье, что Зингл не вырезает иззвенов так же беспощадно, как чечухов. Вот ушастым от них достаётся.
— И местные дикие собираются примкнуть к орде. Так многие считают, — добавил Виктор.
— Я вот что думаю, — отметил Пафнутий. — В истории человеческой подобные вещи не раз случались. То ли Божие терпение заканчивалось, то ли люди
— Что же нам делать? — обеспокоенно спросил Игорь. — Они скоро заявятся?
— Очень скоро, — заверил его Майк. — Враги подступают. Все окрестные фермеры уже в курсе. Урожай мы прячем в тайниках под землей. Но коров, лошадей, свиней так просто не укроешь. Нужна защита каменных стен. Примете соседей на время опасности? У нас в округе дюжина ферм. Сотня бойцов, из них половина с ружьями. Мы думали сначала укрыться в монастыре, но он слишком большой, и в стенах пробоины, нам не удастся защитить его. Да и слава о нём идет дурная… Призрак там какой-то шастает по ночам. Кроме того, монастырский колодец засыпан, а если будет длительная осада, нам понадобится вода.
Услышав столь тревожные вести, даже вечно сонная Ксюха встрепенулась.
— Вы с ума сошли? — возмутилась она. — Сто человек против десятков тысяч?! Да мы все погибнем. Пропади пропадом эта ферма. Нам надо вернуться, пока не поздно, в Москву.
— Боюсь, что уже поздно, — возразил Майк. — Москва закрыта куполом и усиленно охраняется. Никто не сможет войти в неё, пока не минует опасность. Нам придётся сражаться. Или нужно бросать хозяйство и уходить вслед за ушастыми на юг. Двадцать пять человек на каждой стене — это не так мало. Все сразу дикие на них не взберутся. И они не так хорошо вооружены, как мы. Мы будем сбрасывать их поодиночке. А патронов, чтобы отстреливаться у нас хватит. Если вы не против, то завтра к вам начнут подтягиваться люди, и мы станем готовить оборону…
— Что скажешь, Соня? — спросил Ваня.
И тут Ерёмин увидел, что Подосинкина плачет.
— Мы столько потратили сил, чтобы жить так, как нам нравится. А теперь всё это будет потеряно! И почему? Потому что дикие мудаки собрались в огромную толпу, и прут, как стая спиногрызов?
— Спиногрызы не живут в стаях! — некстати поправил Ваня.
— Да всё равно, — всхлипнула Соня. — Я не хочу умирать. Я ещё слишком молода. У меня никогда ещё не было пары. А ребята почему должны гибнуть? Они совсем маленькие! А Серёжа? Он такой хороший, он самый замечательный!
— Я думаю, мы должны принять соседей, — перебил Ерёмин причитания Подосинкиной. — И мы сумеем защитить скит и ферму. Хотя бы попытаемся…
25
С утра к скиту стали подтягиваться окрестные фермеры со своим скотом и нехитрым скарбом, который они не хотели оставлять в домах на разорение орды Зингла. Многие и вправду прибыли вооруженными до зубов. Мельник Стас жил южнее скита, но и он пожаловал со своим гаремом. Ерёмина удивило, что Стас со своими спутницами шёл пешком, ведя в поводу лошадей, тянущих тяжело нагруженную, покрытую холстом, телегу.