Подмастерье
Шрифт:
Над фермой словно туча сгустилась. Все чувствовали приближающуюся опасность, каждый испытывал страх и неуверенность в завтрашнем дне. Воздух пропитался тревогой. На башнях теперь круглосуточно дежурили по двое ребят. А Пафнутий не вылезал из храма, служа дённо и нощно Богу. Фермеры работали молча, почти не выходя за пределы скита.
Дней через десять после начала лавинообразного исхода чечухов Ксюха забила тревогу. Через несколько секунд все собрались на стене. К воротам верхом на лошадях подъезжали двое обитателей соседней фермы, той самой, где Ерёмин недавно пытался безуспешно выменять
— Что вам надо, Майк?! — крикнул Ваня.
— Откройте! — приказал старший фермер. — Нам нужно поговорить.
— А ружья вы для разговора с нами взяли? — невозмутимо поинтересовалась Подосинкина.
— В лесу стало небезопасно. Мы вам друзья, поверьте, — заверил Майк.
— Когда мы с вами в последний раз говорили, я не заметил, что вы нам друзья! — напомнил Сергей.
— Раздоры в прошлом, клянусь, — пообещал сосед. — Сейчас у нас одна беда на всех. Если мы станем ссориться, то все погибнем.
Посовещавшись, ребята решили впустить соседей, обязав их отдать ружья при входе Ване. Страшная неопределённость происходящего их всех угнетала, и им не терпелось узнать хотя бы плохие новости. Знать опасность в лицо — уже полбеды, если к ней можно успеть подготовиться.
Они собрались в трапезной, даже Пафнутий присоединился, и соседи поведали им тайну исхода чечухов. С севера, со стороны Петербурга, шла орда диких иззвенов. Диких было много. Очень много. Тысячи, десятки тысяч. Никто не знал, откуда их столько взялось. Вооруженные до зубов, дикие разоряли фермы и села иззвенов, пополняя пленными свои ряды.
— Но ведь дикие — сами иззвены. В них нет гена истребления! — удивлённо воскликнул Сергей. — Как такое может быть?
— Их цель — не уничтожить всё вокруг, — объяснил Майк. — Дикие хотят выжить. Их гонит голод. Если щенка дикой собаки или волка отнять у матери и не научить его убивать, он станет беспомощен. Если же мать рядом с ним, она обучит его всем премудростям охоты. У диких нет матери. Но у орды есть атаман — грозный и страшный Зингл. За его войском остается пустая и выжженная земля. Чтобы накормить своих людей, Зингл вынужден двигаться всё время вперёд.
— Говорят, под Петербургом дикие уничтожили все фермы. А сам город спрятался под куполом и его они обошли стороной, — добавил товарищ Майка Виктор.
— Но не может питерских диких иззвенов быть так много, — возразил Ваня. — Нас под Москвой-то — раз-два и обчелся. Две, ну три тысячи от силы, но десятки…
— По слухам, Зингл пришёл с Севера, — продолжил свой рассказ Майк. — Все дикие присоединились к нему по пути. А разоренным фермерам ничего не остаётся делать, как вступать в его войско. У них нет выбора. Ни овощей, ни скота, ни семян на будущий посев — орда Зингла уничтожает всё подчистую. Да и кто спросит побеждённых, чего они желают? Их счастье, что Зингл не вырезает иззвенов так же беспощадно, как чечухов. Вот ушастым от них достаётся.
— И местные дикие собираются примкнуть к орде. Так многие считают, — добавил Виктор.
— Я вот что думаю, — отметил Пафнутий. — В истории человеческой подобные вещи не раз случались. То ли Божие терпение заканчивалось, то ли люди своими грехами навлекали на себя великие беды, но словно бы ниоткуда подчас появлялись целые государства с огромными армиями, готовыми растоптать всё на своём пути. Воины этих армий могут быть не столь жестоки сами по себе, но когда они объединяются, за их поведение отвечают уже не их личные желания, не гены, но определённые космические законы. И тогда любой встретившийся — берегись. — Пафнутий немного подумал и грустно добавил. — Может быть, наконец, наступило время Апокалипсиса?
— Что же нам делать? — обеспокоенно спросил Игорь. — Они скоро заявятся?
— Очень скоро, — заверил его Майк. — Враги подступают. Все окрестные фермеры уже в курсе. Урожай мы прячем в тайниках под землей. Но коров, лошадей, свиней так просто не укроешь. Нужна защита каменных стен. Примете соседей на время опасности? У нас в округе дюжина ферм. Сотня бойцов, из них половина с ружьями. Мы думали сначала укрыться в монастыре, но он слишком большой, и в стенах пробоины, нам не удастся защитить его. Да и слава о нём идет дурная… Призрак там какой-то шастает по ночам. Кроме того, монастырский колодец засыпан, а если будет длительная осада, нам понадобится вода.
Услышав столь тревожные вести, даже вечно сонная Ксюха встрепенулась.
— Вы с ума сошли? — возмутилась она. — Сто человек против десятков тысяч?! Да мы все погибнем. Пропади пропадом эта ферма. Нам надо вернуться, пока не поздно, в Москву.
— Боюсь, что уже поздно, — возразил Майк. — Москва закрыта куполом и усиленно охраняется. Никто не сможет войти в неё, пока не минует опасность. Нам придётся сражаться. Или нужно бросать хозяйство и уходить вслед за ушастыми на юг. Двадцать пять человек на каждой стене — это не так мало. Все сразу дикие на них не взберутся. И они не так хорошо вооружены, как мы. Мы будем сбрасывать их поодиночке. А патронов, чтобы отстреливаться у нас хватит. Если вы не против, то завтра к вам начнут подтягиваться люди, и мы станем готовить оборону…
— Что скажешь, Соня? — спросил Ваня.
И тут Ерёмин увидел, что Подосинкина плачет.
— Мы столько потратили сил, чтобы жить так, как нам нравится. А теперь всё это будет потеряно! И почему? Потому что дикие мудаки собрались в огромную толпу, и прут, как стая спиногрызов?
— Спиногрызы не живут в стаях! — некстати поправил Ваня.
— Да всё равно, — всхлипнула Соня. — Я не хочу умирать. Я ещё слишком молода. У меня никогда ещё не было пары. А ребята почему должны гибнуть? Они совсем маленькие! А Серёжа? Он такой хороший, он самый замечательный!
— Я думаю, мы должны принять соседей, — перебил Ерёмин причитания Подосинкиной. — И мы сумеем защитить скит и ферму. Хотя бы попытаемся…
25
С утра к скиту стали подтягиваться окрестные фермеры со своим скотом и нехитрым скарбом, который они не хотели оставлять в домах на разорение орды Зингла. Многие и вправду прибыли вооруженными до зубов. Мельник Стас жил южнее скита, но и он пожаловал со своим гаремом. Ерёмина удивило, что Стас со своими спутницами шёл пешком, ведя в поводу лошадей, тянущих тяжело нагруженную, покрытую холстом, телегу.