Подмененная
Шрифт:
Отцом? Никогда! Пусть он будет «дядей», решила я, хотя при этом буду испытывать неловкость.
Мама продолжала делать вид, что не замечает моей растерянности, хотя прекрасно все понимала.
— У нас будет этот дом в Лондоне, и он, слава Богу, достаточно просторен, а к тому же поместье в Мэйнорли. Ах, как это будет чудесно, Бекка! — Она называла меня моим детским именем в те моменты, когда хотела проявить особую нежность. — Ты полюбишь его. Этот дом в Мэйнорли стоит сразу за городской чертой, так что можно
— А что будет с мистером и миссис Эмери?
— О, я уже говорила, то есть мы говорили об этом.
Я собираюсь просить их переехать вместе с нами в Мэйнорли.
После этих слов мне стало немного легче. По крайней мере, там будут хоть какие-то знакомые лица.
Кроме того, я знала, что они боятся потерять работу.
Я радостно воскликнула:
— Ой, они будут так довольны! Я слышала, как они разговаривали…
— Да? И что же они говорили?
— Они не знали, что с ними теперь будет, но верили, что ты сумеешь позаботиться о них.
— Разумеется, я немедленно поговорю с ними. А они решат, переезжать туда или нет. А о чем они еще говорили?
Я молчала, слушая, как тикают часы. Я была уже готова рассказать маме о том, что слышала про первую жену Бенедикта. Возможно, мне удалось бы предупредить ее, но подходящий момент прошел. Она, кажется, не заметила этой вынужденной паузы.
— Да ничего, по-моему… не помню… — сказала я.
Насколько могу вспомнить, я впервые солгала маме.
Бенедикт Лэнсдон, действительно начал разделять нас.
В Лондон приехали бабушка с дедушкой.
Я была расстроена, потому что они, видимо, восхищались Бенедиктом Лэнсдоном и радовались этому браку.
Велись бесконечные разговоры об избирательном округе и о возможности всеобщих выборов.
— Пока шансов не слишком много, — сказал дедушка. — Гладстон сидит крепко… разве что он опять потерпит крах с ирландским вопросом.
— Все в свое время, — сказала моя мать. — Мы не слишком спешим. Бенедикту нужно время, чтобы все почувствовали его присутствие.
— Это у него получится, — заверила моя бабушка.
Вскоре она заметила, что со мной творится что-то неладное.
Мы вдвоем отправились в парк на прогулку, и я быстро поняла, что бабушка устроила ее специально для того, чтобы нам поговорить с глазу на глаз.
Был один из последних осенних деньков. Туман лишь слегка колыхался от легкого влажного ветерка, дувшего с северо-запада и заставлявшего гореть кожу на лице. В воздухе стоял обычный для осени запах, на деревьях оставались лишь редкие пожухлые листья.
Когда мы проходили возле Серпантина, бабушка сказала мне:
— Кажется, ты чувствуешь себя немножко выбитой из колеи. Это верно, милая?
Я промолчала. Она обняла меня.
— Не нужно так переживать. Между вами останутся прежние отношения.
— Разве это возможно? — спросила я. — Он ведь постоянно будет рядом.
— Тебе понравится его общество. Он станет для тебя отцом.
— У меня может быть только один отец.
— Милое мое дитя, твой отец погиб еще до того, как ты родилась на свет. Ты ни разу не видела его.
— Я знаю, что он погиб, спасая жизнь отца Патрика, и никакого другого отца мне не нужно.
Бабушка сжала мою руку.
— Это захватило тебя врасплох. Люди часто испытывают такое. Ты ждешь предстоящих изменений, и они, разумеется, будут, но не кажется ли тебе, что все изменится к лучшему?
— Мне нравилось так, как было.
— Теперь твоя мама очень счастлива.
— Да, — раздраженно согласилась я. — Из-за него.
— Вы с матерью так близки друг другу. Смерть отца сделала это просто неизбежным. Я знаю, между вами сложились совсем особые отношения и такими они останутся навсегда. Но она и Бенедикт… они всегда были очень добрыми друзьями.
— Тогда зачем она выходила замуж за моего отца?
Самым близким ее другом должен был стать он.
— Бенедикт уехал в Австралию и исчез из ее жизни.
Там он женился, а мать вышла замуж за твоего отца.
— Мне кажется странным, что мой отец умер… и жена Бенедикта тоже умерла.
— Почему ты так говоришь, Ребекка?
— Как?
— Как будто в этом есть что-то необычное.
— В этом действительно было что-то необычное.
— Кто тебе сказал такое?
Я твердо сжала губы. Я не собиралась выдавать наших слуг.
— Расскажи, что ты слышала, — потребовала бабушка.
Я молчала.
— Ребекка, пожалуйста, расскажи мне, — попросила бабушка.
— Когда его жена умерла, все решили, что это он убил ее, так как ему надоело быть женатым… именно поэтому он тогда и проиграл на выборах. А уже потом выяснилось, что это было самоубийство.
— Все правильно, — подтвердила бабушка. — Люди всегда пытаются очернить других, особенно если эти люди — выдающиеся личности. Это форма зависти.
— Но она действительно умерла.
— Да.
— Лучше бы мама не выходила за него замуж.
— Ребекка, не выноси суждений о нем до более близкого знакомства.
— Я и так знаю его.
— Нет, не знаешь. По-настоящему мы не знаем даже самых близких нам людей. Бенедикт любит твою мать, в этом я уверена, а она любит его. Она так долго жила в одиночестве. Не надо мешать им.
— Мешать?
— Да. Ты можешь это сделать. Если твоя мама решит, что ты будешь чувствовать себя несчастной, она откажется от брака.