Подменная дочь клана Огневых
Шрифт:
Моя наставница в этикете играла и роль дуэньи. Вилесса Всеволодовна закатила глаза, но приглашение приняла.
И вот тогда я в принципе начала понимать, о чём говорил старый ловелас. Это было настолько легко, настолько естественно. Они не думали о шагах или поворотах. Для двух кружащихся в вальсе старичков все фигуры сложного танца были так же естественны, как дыхание. Танец заиграл новыми красками. Каждый жест, каждый взгляд, всё было гармонично, всё дышало чувствами и эмоциями. То, что я не понимала, начинало приоткрывать свою завесу. И про «смотреть на партнёра» я тоже поняла.
— Мира, — обратилась ко мне Вилесса Влсеволодовна,— Обрати внимание. Танцевать порой приходится и с теми партнёрами, которые тебе неприятны. Дать понять им, что ты танцуешь по необходимости — дурной тон. На балах принято быть весёлой и приятной независимо от твоего внутреннего состояния.
— Вилесса Всеволодовна, душенька, вы разбиваете моё нежное сердце, — закатил глаза в ответ на тираду моей наставницы Христофор
— Милый друг, — Вилесса Владиславовна искривила губы в легкой улыбке— Я была уверена, что ваше сердце вы отдали прекрасной Юлии в шестьдесят восьмом году, или Анжелике в семьдесят третьем. Боже, вы так часто его отдавали, что я была уверена, что оно уже давно в чужих нежных и надёжных руках, поэтому не боялась его разбить.
— Ваша память остра так же, как и ваш язычок…
Ну а пока они препираются, можно тихонько улизнуть и заняться чем-нибудь ещё.
— Милочка, куда же вы, мы с вами не закончили.— Раздался мне в спину, когда я уже почти закрыла дверь танцевального зала, голос Христофора Лициновича. Не успела. Я уже говорила, что танцы это немного не мое?
Ещё один предмет, который требовал моего пристального внимания — генеалогия клана Огневых. Неприятным для меня моментом оказалось то, что эту самую генеалогию надо знать. Боковые линии до седьмого колена, прямые до отца основателя. Выделить под знакомство с родственниками отдельный урок с отдельным репетитором не получилось, поэтому, как правило, этим я занималась по вечерам в свободное от учёбы и факультативных занятий время, под бдительным присмотром Анастасии Фёдоровны. Проходили эти уроки в гостиной, да и уроками это было сложно назвать. Просто однажды мне вручили книжный том толщиной примерно в два пальца и сказали: Это надо выучить. На мой несколько недоумённый взгляд тётушка усмехнулась так, как умеет только она одна, и уточнила:
— Желательно наизусть.
Мои закатившиеся к потолку глаза естественно, были проигнорированы. Тётя, как мне казалось, обладала уникальной способностью заставлять меня делать то, что я не хочу, так, чтобы я не сильно возмущалась. И что можно сказать? Генеалогия — это действительно было зло. Понять кто, кому, кем приходится, было нереально, приходилось зазубривать вместе с регалиями, титулами и почестями. А их, регалий и почестей, было много. Огневы клан, близко связанный с армией, многие либо служили, либо служат, либо планируют служить. Очень немногие главы клана, например, мой биологический отец, занимали гражданские должности. Честно говоря, я была уверена, что должность генерал-адъютант — военная, ан нет, оказалось, она ещё и свитская. И Игнат Игоревич Огнев служил в свите при фельдмаршале, занимался делопроизводством. В любом случае был связан с армией. И в отставку вышел буквально пару лет назад, вернувшись из шумной столицы в родной город, где была условная база клана.
— А как же «все Огневы учатся в гимназии» — не выдержала я, отвлёкшись от попытки выучить, кем приходилась Мария Фёдоровна Огнева, в девичестве Лихатова, моему деду, Игорю Савельевичу — то ли троюродной тёткой по материнской линии, то ли четвероюродной племянницей.
— Что б ты знала, возмутительница спокойствия, — Тётушка оторвалась от чтения каких-то, несомненно, важных документов из благотворительного фонда, которым ведала уже много лет, — Гимназии святой Ольги есть буквально в каждом городе, и уж точно есть в столице. Точнее, сначала гимназия появилась в столице, а уже потом филиалы появились в каждом крупном губернском или уездном городе, ещё лет десять назад тебя ожидал бы пансион.
— И чем бы это отличалось от приюта?
— Наличием у тебя родителей, которые платят бешеные деньги за то, чтобы ты училась в одном из лучших учебных заведений. Давай смиримся с тем, что ты так и не можешь запомнить, кем приходится Мария Фёдоровна твоему дедушке и ты, наконец, задашь вопрос, от которого тебе не сидится спокойно на месте.
— Неправда, возмутилась я. — Я вполне усидчивый ребёнок.
— Буквально за пять минут, — фыркнула тётя, — некий усидчивый ребёнок сначала забрался с ногами в кресло, потом пересел на пол, потом, снова залезла в кресло с ногами, но уже в другом положении — перекинув ноги через подлокотник и вот опять сидит на полу, на этот раз по-турецки. Комментарии?
— Никаких, — я отложила на журнальный столик талмуд с историей клана в лицах, и откинувшись спиной на кресло, не удержалась и принялась задавать вопросы.
— Я ведь правильно понимаю, что отец с семьёй вернулся в город совсем недавно?
— Да, до этого они жили в столице. Здесь оставался только Игорь Савельевич и члены побочных ветвей, не занятых в жизни клана. Как правило, в городе остаются дети и жёны боковых ветвей клана, и то не всё. А к чему такой интерес, Мира?
— Тётя, — довольно вкрадчиво начала я, — Вы, скорее всего, в курсе насчёт моей биографии. Несколько приютов в разных концах страны, бродяжничество, различные приёмники. В приюте святой Анны я осела относительно недавно, около четырёх лет назад. И вот сейчас мне безумно интересно, как вообще стало известно, что я дочь Огневых?
Глава 20
Кортеж из четырех машин неспешно ехал по зимней дороге. Под шапками снега все деревья превращались в
Анастасия Федоровна решила, что я уже достаточно подготовлена к встрече с дедушкой, и было бы неплохо показать меня старику. Заодно выделенную мне комнату приведут в надлежащее состояние и сделают ремонт. Мариночка все же сумела сделать удовлетворяющий меня дизайн-проект, всего-то три раза переделывала. Подозреваю, за спиной дизайнер поминала меня тихим незлым словом, но жить в комнате мне, и я хотела, чтобы комната была максимально комфортной для меня. Хотя, если подумать, жить мне в ней максимум два года, ну, два с половиной. Половину девятого класса, десятый и одиннадцатый, а потом институт. Я всегда хотела получить высшее образование в столице, пока я жила в приюте, Неважно, в каком из тех, через которые мне пришлось пройти. Я знала, что образование — это самый быстрый из доступных мне социальных лифтов. Этих самых быстрых лифтов на самом деле два: вышка, которая котируется на рынке труда, и пробуждение. И если последнее, это как выигрыш в лотерею, то первое результат только твоих собственных усилий. Это то, к чему я стремилась, и чего я хотела — высшее образование. Просто сейчас давление ожиданий, которые я возложила на саму себя, стало меньше, есть кому оплатить мою учебу даже в самом дорогом университете, даже за границей, если я захочу там учиться. Во всех этих грандиозных планах было одно серьезное «но» — я не знала, на кого хочу поступать, и чем хотела бы заниматься по жизни. Я не могла не задаваться вопросом, будет ли мне интересно завтра то, чем я увлекаюсь сегодня? Смогу ли я сделать правильный выбор, и как его сделать? Выбрать более популярную специальность или что-то узкое, необычное, редкое? В конце концов, вариантов слишком много, а времени… Времени на самом деле осталось не так уж и много. Господи, да со всей этой эпопеей с удочерением я не заметила, как пролетело полгода! И заварил всю эту кашу, как ни странно — Иван. Мой биологический брат, старший сын, наследник и большая умница, как отзывалась о нем Анастасия Федоровна. Как заметила тетушка:
— Совершенно не похож на Елену, будто бы и не ее сын.
Судя по всему, это был довольно весомый комплимент. Мою биологическую мать тетушка не любила до самой глубины души. Нет, Анастасия Федоровна про Елену ничего плохого не говорила, но ее интонации, закатывания глаз, выразительные вздохи и длительное молчание говорили как бы сами за себя. В какой-то момент пришлось признаться самой себе, что хочу уметь так же — молчанием и мимикой показывать все, что я думаю о человеке, не говоря при этом ни единого плохого слова. Мне до такого уровня расти и расти. За период нашего близкого знакомства Анастасия Федоровна успешно приблизилась в моих глазах к другому женскому идеалу — Ван Вановне. И знаете, мне повезло встретиться именно с этими двумя женщинами. Как говорится, дурной пример заразителен, но тут важно, что считать дурным примеров. А я успешно ловила себя на том, что то от одной дамы пару жестов подхватила, то от другой пару выражений.
Так вот, об Иване. Хотя брат учился и жил в столице, он довольно часто приезжал в Огневку, поместье, которое когда-то, лет триста назад, было пожаловано молодому лейтенанту Огневу за проявленную отвагу в русско-турецкой войне. Как я заметила, предки большой фантазией не обладали, но это так, лирическое отступление. В общем, Иван довольно часто бывал в столице губернии, и это запустило безумную цепь совпадений. Младший брат близкого друга моего брата учится в нашей школе. Этого самого младшего брата Иван и его друг забирали из школы в конце прошлого учебного года. Именно в это время я выиграла одну из крупных олимпиад, не Всеимперскую, конечно, но тоже крупную. В групповом зачете, но это так, милые частности. И в честь этого знаменательного события моя мордашка была на доске почета. Мордашка Ивану показалась на удивление знакомой. И вот я бы на этом остановилась, ну мордашка знакомая, видел где-то и ладно. И вообще, говорят, все люди немного похожи друг на друга. Но это я, а Иван полез разбираться: кто, откуда, и почему знакомо. На первые два вопроса ответ можно получить безо всякого труда. Достаточно было подойти к доске почета и прочитать. Да, год рождения не указан, зато указан класс, что сильно сужает временные рамки. Особо много времени разбираться у Ивана не было и он, нисколько не сомневаясь, обратился к услугам клана Ветровых, привет неугомонной Яне, и тем самым запустил механизм выявления подменышей. У Ветровых ушло четыре месяца на то, чтобы проверить контакты Ивана и понять: сирота из приюта нигде не могла пересечься с наследником клана, а потом кто-то обратил внимание на наше с ним сходство и копать начали уже в другом направлении. Ну и накопали. Что интересно, почитав отчет Ветровых, Иван не запихал его в дальний угол, а проинформировал семью. Всю семью, включая дедушку, и с этого момента зарыть папочку в самом дальнем и самом темном углу семейного кладбища секретов стало невозможно, даже если кому-то, не будем показывать пальцем, этого очень хотелось. Игорь Савельевич придавал крови большое значение, а его слово в клане до сих пор имеет очень большой вес. Ну а чем все закончилось, и так понятно.