Подметный манифест

Трускиновская Далия Мейеровна

–  А что же есть?
– спросил потрясенный таким откровением секретарь.

–  Служба, - отвечал обер-полицмейстер, уже поняв, что поспать не удастся.
–

Каждый на своем посту служит, как умеет и чтобы обстоятельствам соответствовать. Коли этого не станет - то вспоминай не вспоминай былые победы, толку мало. Вон ты про историю Петра Великого мне толковал. Ни черта я, Сашка, не запомнил, только одно слово - Полтава. И то потому, что дед про нее сказывал. Так не будь службы - не было бы никакой Полтавы. И дед мой тогда, стоя в каре, менее всего помышлял об истории. Он служил Отечеству и своему государю, вот и вся наука… Когда что-то происходит, нет истории, а есть служба.

–  Так сегодня, на площади?…

–  Ага, понял. Она самая и была. Охрип, осип и одурел, все эти пункты по бумажке читаючи. Теперь твой черед. Что там у нас?

–  Господина Лесажа сочинение, «Хромой бес».

–  Да что ты, Сашка, сдурел?
– удивился Архаров.
– То тебе «Влюбленный дьявол», то «Хромой бес»! Гляди, отправят тебя, дурака, в монастырь на покаяние!

–  Книжка занимательная, - сказал Саша.
– Коли бы я вам Расина трагедию принялся читать, вы бы в меня стулом запустили. А про беса слушать будете.

–  Он что, Расин, на манер нашего Сумарокова?

–  Да вроде того.

Архаров вспомнил всю возню и суету вокруг тетрадки, вспомнил не вирши даже - свое ощущение, ими вызванное, ощущение какой-то огромной, прямо вселенской неправды в словах и в поступках трагических любовников, происходящее от потрясающего многословия - сам он знал, какова на вкус немота и каково на вес молчание…

–  Ну, Бог с тобой, читай тогда Лесажа.

Рига, 2005