Подобно тени
Шрифт:
– И что плохого в том, чтобы работать прислугой?
– Потому что это тупик. Это неблагоразумно. Разве не лучше вложить деньги в собственное дело, которое станет приносить прибыль? Ты же знаешь, я всегда одолжу тебе денег. И ты можешь жить здесь, совершенно бесплатно, пока не станешь на ноги.
– Однажды кто-то воспользуется твоим предложением и ты потеряешь все свои деньги. Но это буду не я. Очень мило с твоей стороны, но я пока еще не созрел до кольца в носу.
– Ты говоришь чудовищные вещи.
– В самом деле? Что ж, говорю, что думаю. Где мой рюкзак?
– Сейчас принесу, дорогой.
Пока ее не было, я проглотил виски, закрыл чемодан и накинул на плечи пальто.
Я знал, что следующие несколько минут пережить будет непросто. Она обязательно устроит сцену. Удивительно, как она сдерживалась до сих пор.
Когда она вернулась с рюкзаком, я приготовился к худшему.
– Положи его на кровать.
– Фрэнки, посмотри. Тебе нравится?
Она протянула мне фотографию.
– У меня что-то со зрением или ты здесь действительно голая?
– Я сфотографировалась так, чтобы тебе было приятнее на меня смотреть.
В нижней части карточки детскими каракулями было начертано: «Буду ждать тебя вечно. С неизменной любовью, Нетта».
Именно такой сентиментальной чепухи от нее и следовало ожидать.
– Что ж, спасибо. Так будет легче тебя вспоминать.
Я бы сунул фотографию под матрас, но Нетта не сводила с меня глаз. Пришлось снова открывать чемодан.
– Она там не помнется, дорогой?
– Она будет в порядке.
Правду сказать, судьба карточки волновала меня меньше всего.
Я выволок вещи в прихожую.
– Вот и все, детка. Увидимся через несколько дней. Всякий раз, когда Зарек отправляется в Париж, у меня выходной. Так что скоро я опять завалю эту квартиру хламом.
– Я буду скучать по тебе, Фрэнки.
– Как и я.
Пора сматываться, или через минуту мы будем рыдать в объятиях друг друга.
– Я позвоню.
– Фрэнки… Ты же позволишь проводить тебя до станции? Еще немножко побыть с тобой?
Нет, ее не собьешь.
– Хорошо, только поторопись.
– Мне кажется, ты не обрадовался.
– Я чертовски обрадовался. Даю тебе минуту на сборы.
Она метнулась в спальню.
Не успела она исчезнуть из вида, как я схватил чемодан и бросился вниз по лестнице.
В офис Зарека я прибыл в шесть.
Эмми Перл стучала на машинке. При всем своем уродстве, печатала, надо признать, она мастерски. Ее маленькие пухлые пальчики летали по клавиатуре с пулеметной скоростью.
Я разместил свои пожитки на полу и направился в комнату босса.
Пулеметные очереди внезапно прекратились.
– Он занят. Садитесь и ждите.
Пришло время показать, чьим приказам я намерен подчиняться. Не обращая на нее внимания, я постучал в дверь и тут же распахнул ее.
В комнате, тусклой от табачного дыма, кроме Зарека, сидели еще двое. Вся компания внимательно рассматривала рассыпанную по столу горсть бриллиантов.
При виде меня незнакомцы вскочили. Один из них оказался недомерком с лисьей мордочкой, другой – гориллоподобным громилой с красной рожей и расплющенным носом. Громила угрожающе двинулся мне навстречу, занеся кулак для удара. Будь он проворнее, от моего лица осталось бы мокрое место. Я отклонился в сторону, перехватил его запястье, пока он по инерции двигался вперед, нырнул под него, подведя плечо под его подмышку, рванул его руку вниз и бросил его через себя.
Грузная туша на мгновение зависла в воздухе, едва не сбив с ног Зарека, и плашмя рухнула на пол, заставив задребезжать оконные стекла.
Я перевел дыхание:
– Скажите своим друзьям, чтоб не размахивали передо мной кулаками, я этого не люблю.
К этому времени бриллианты со стола таинственным образом исчезли.
Зарек протянул мне ключи от машины и попросил подогнать ее к крыльцу. Торопился небось отослать меня подальше, пока его гориллоподобный дружок не пришел в себя.
Судя по всему, машину Зарек стянул со свалки: это был «Остин-16», 1938 года выпуска, который, похоже, держали под открытым небом, использовали как таран, чтобы пробиться сквозь заросли терновника, и не мыли со дня сотворения мира. Сиденья с вылезшими пружинами и двигатель, не желающий заводиться, гармонично дополняли картину. Признаться, я ожидал чего-то более импозантного.
И все же я был убежден – нищета Зареку не грозит: нищий не раскошелился бы на мои десять фунтов в неделю, да и бриллианты вокруг него появляются подозрительно часто. Осталось выяснить, к чему весь этот маскарад.
По Вардур-стрит я подкатил к офису. Когда Зарек вышел из здания, кутаясь в свое нелепое пальто, шел седьмой час, сумерки начинали стремительно густеть, съедая окружающую реальность, чтобы вскоре бесславно отступить перед электрическим светом.
– Знаете, куда ехать?
– По Уотфордской объездной дороге до Кингс-Лэнгли, затем через Чипперфилд и Бовингдон до Чешама.
– Амершамское шоссе не менее удобно, но будь по-вашему.
В плотном транспортном потоке на Пиккадилли пришлось попотеть: стоило нам притормозить, двигатель намертво глох, вызывая острые пароксизмы ненависти у наших злосчастных попутчиков.
– Вам бы не помешал новый автомобиль.
– Меня вполне устраивает и этот.
К тому времени как мы достигли Мраморной арки, единственным моим желанием было разбить адскую колымагу о стену.
– Вам нужна будет завтра машина? Я бы хотел покопаться в моторе.
– В субботу, о’кей? Машина мне будет нужна. Да с ней все не так и плохо.
Стараясь избегать оживленных улиц, мы добрались до Уотфордской объездной дороги, где старушка, со вдавленным в пол акселератором, смогла разогнаться до тридцати двух миль в час.