Подольские курсанты. Ильинский рубеж
Шрифт:
Деревня казалась пустой, не слышно даже собак. Всё как вымерло. Точно ниоткуда перед курсантом, что был поставлен в охранение на южной околице, вырос паренек, как леший из сказки:
– Спокойно, свои, – никак не ожидавший, что его застанут врасплох, от такого своего промаха, курсант лишь винтовку сжал, и зубы от обиды стиснул. Вокруг него стояли молодые парни, никак не старше его самого, а были и вообще сопляки лет пятнадцати. Все в штатском,
– Партизаны? – нашелся, наконец, и плечи расправил, показывая, что он вот вообще не испугался.
– Диверсанты, – ответ.
– Ну, хватит умничать, – в круг вошел коренастый мужчина, черты лица крупные, взгляд пронзительный, если бы это случилось где-нибудь на окраине Подольска, то курсант сразу бы решил, что на банду нарвался, такой вот взгляд и весь вид был у подошедшего мужчины. Он, как и сами парни был в штатском и с немецким автоматом. – Командир разведывательно-диверсионного отряда, капитан Старчак, – вполне по форме представился он. – Пошли к командиру. Мы видели, как вы разгрузились. Решили слегка понаблюдать. Не робей! – вдруг по-простому, хлопнул он по плечу курсанта, который и правда, слегка оробел, но чуть-чуть. – Парни мои хоть и похожи сейчас на обормотов, но все комсомольцы, как и вы.
Россиков, что распоряжался, где ставить пушки, не менее своих курсантов удивился этому отряду в полсотни человек, где все до одного были такие же мальчишки, как и его курсанты. История отряда Старчака оказалась не менее неожиданная, чем его появление. Когда фронт был прорван, когда немцы вошли в Юхнов, Старчак, по собственной инициативе, собрав отряд из воспитанников разведшколы – 430 комсомольцев, проходивших у него парашютную науку, утром 5 октября рассредоточил отряд на Варшавском шоссе, у моста через Угру. Целые сутки стояли комсомольцы, держали, не пускали врага – головные колонны 10-й танковой дивизии 57-го моторизованного корпуса вермахта. 50 человек – всё, что осталось от отряда. Почти четыре сотни 16-17-летних парней остались там, на реке Угра. Услышав это, у Россикова невольно сердце защемило. За своих парней защемило. Сколько останется завтра от его двух сотен? Невольно мотнув головой, – отмахиваясь от таких мыслей, он слушал, что предлагал капитан-разведчик. А Старчак предложил следующее:
– Впереди, рукой подать, деревушка Красный столб. Там немцы. Выбиваем немцев. Занимаем это урочище 1 , а там переправа через Угру. Мост мои ребята в клочья разнесли. Займем переправу, и пусть под вашими пушками эти… – Сторчак подобрал самое нужное и самое непечатное слово, – и строят переправу, а мы им будем аплодировать из всех стволов.
– Толково, – согласился Россиков. И немедля, батарею семидесяти шестимиллиметровых пушек капитана Базыленко поставили на закрытую позицию у деревни Стрекалово. А сорокопятки лейтенанта Носова – на прямую наводку – поддерживать атаку, теперь уже сводного отряда.
1
Урочище – местность, выделяющаяся среди окружающего ландшафта естественными границами, признаками (лес среди поля; болото, луг среди леса и т.п.).
Как только обе батареи были готовы, курсанты и разведчики пошли в атаку, бодро и весело – как могут только идти семнадцатилетние парни, в первую свою атаку – которую не то, что ждали, во сне многие видели.
***
Солнце только поднималось, освещая рассветом верхушки леса. Отряд, примкнув штыки, бодро, скорым молодым шагом, несколькими линиями двинул от Стрекалово к Красному столбу, крохотной лесной деревеньки в несколько домов. За отрядом поспевали расчеты сорокопяток 2 – курсанты катили свои пушечки легко, как тачки катят на стройке, разве что песни в голос не пели. Три километра меньше чем за полчаса прошагали молодые ноги.
2
Сорокопятка – 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года
– Огонь! – скомандовал лейтенант своим орудийным расчетам. Залп, и следом:
– Ура-а-а-а!!! – ноги сами, невольно, понесли юных бойцов, только глаза увидели подскочившие от разрывов дома и деревья, а среди домов и деревьев немцев. Курсанты в азарте и забыли, что винтовки могут стрелять! Наперевес, без малого две сотни острых штыков, точно греческая фаланга, – орущим «ура!» ежом, без единого выстрела, вломилась в деревушку. Тресть! Хресть! – врезались штыки в немецкие мундиры. Ура! – оглушал врага курсантский кличь! В молодой ярости, не видя, не слыша, не чувствуя – по прямой сквозь дома гнали 16-ти и 17-тилетние мальчишки матерых взрослых мужчин. А над ними летели точно пущенные снаряды сорокопяток, тут и там
Конец ознакомительного фрагмента.