Подонок. Его наказание
Шрифт:
И это не меняется даже в те доли секунды, когда наши губы расстаются – мне бы и больше времени не хватило, чтобы прийти в себя. А Дан не позволяет это сделать, спускаясь губами ниже, вдыхая мой запах, засасывая кожу. Она чертовски чувствительная сейчас на том самом месте на шее. Оттуда мурашки по всему телу гоняют.
Издаю то ли всхлип, то ли протестный стон. Надеюсь, что протестный…
– Две минуты прошли! —слышу злой голос Макса и чувствую удар по двери.
Отрезвляющий мгновенно. Судорожно тянусь к ручке двери, чтобы отпереть её, но Дан кладёт руку на мою. Простреливая даже таким гораздо более невинным, чем недавно, прикосновением.
– Пусть свалит,– чеканит Дан. – Мы не закончили.
Он не просто говорит: зажимает меня между собой и дверью, толкаясь стояком на этот раз мне в попу. Чуть прикусывает мочку уха, а рукой на этот раз ныряет прямо под мою рубашку.
Мы на грани катастрофы. Это всё… Это всё точно не ведёт ни к чему нормальному: брат за дверью никак не угомонится, я сама в панике, а Дан…
Дан как раз явно в своей стихии: не теряет уверенности, отбирая остатки её у меня. Его вообще ничто не способно остановить: делает ещё несколько развязных движений бёдрами мне в попу, чтобы я снова и снова чувствовала его член. Чёрт возьми… Между нами словно совсем нет одежды.
По ощущениям так как будто везде, а по факту её нет уже там, где его рука пробирается мне на спину, нащупывая застёжки лифчика. Рубашка на мне как минимум смята, а кажется, что и пуговиц нескольких лишилась. Едва держится.
О нет… Нет же!
Впиваюсь ногтями ему в руку – игнорирует, продолжает тискать меня и заполнять собой. Да-да, именно так – хотя он ещё не лишил меня девственности. И если я сейчас ничего не предприму, то это будет именно «ещё».
Ещё и ещё… Дан демонстративно вдыхает мой запах, снова засасывая кожу где-то у шеи и уже справившись с застёжкой. Макс у двери совсем с ума уже сходит – но это я улавливаю скорее остатками сознания.
– Я… Я просто танцевала, – решаюсь заговорить, когда очередной очень сильный удар Макса по двери едва не вышибает её. Боюсь представить, что будет, если он это всё увидит… – Угомонись, – увы, мой голос не звучит жёстко-доходчиво, дрожащий слишком.
– Просто? – ухмыляется Дан, резко развернув меня к себе и зажав между собой и ближайшей к двери стенкой. – Нет уж… – взглядом скользит мне на губы, которые наверняка чересчур припухшие и обкусанные от его недавних диких действий. – Мы в ответе за тех, кого возбудили, – глубокомысленно выдаёт свою интерпретацию цитаты Экзюпери, снова клонясь ко мне.
– Ты в состоянии справиться сам, – выдавливаю, резко отвернувшись. Его это, впрочем, не особо смущает: его губы и у меня на щеке развратничать умудряются. Мурашки посылают по ней, кончиком языка пробуют, дразнят. – Ты уже большой мальчик,– как ни странно, ещё умудряюсь что-то говорить.
– О да, большой, – порочно соглашается Дан, резко расположив ладони у меня на попе и притягивая к себе, вжимая в свой стояк. – Хочешь ощутить, насколько? Мокрая уже, да?
Боже мой… Я не могу это слышать и ощущать в реальности! И какого чёрта Дан вообще думает, что я тоже возбуждена? Я недостаточно сопротивляюсь?
Зато теперь, когда он неожиданно опускается передо мной на колени, тут же принимаясь расстёгивать мне ширинку, резко впиваюсь ногтями ему в плечи, брыкаюсь и едва ли не ору:
– Нет!
Реакция следует незамедлительно. Вот только от Макса:
– Я слышал это «нет»! Вызываю ментов, если ты живо не откроешь долбанную дверь!
Дан кривится, но всё ещё не действует как-либо явно. Не открывает Максу, но и выпрямляется, не раздевая меня
Наверняка оставила на нём немало следов… Но ведь и он на мне тоже.
Дан загнанно дышит, резко располагая ладони по обе стороны от меня. А за дверью всё более шумно становится. Кажется, ребята всё-таки подтянулись к Максу – неудивительно, что как минимум у Миши бы возникли вопросы, почему мой брат пытается сломать дверь одной из его комнат.
– Она сопротивляется… – доносится до меня обрывками фразы злой голос Макса. – Он насилует…
Замираю. Это ведь не так! Или…
Звучит слишком ужасно, всё внутри протестует такому определению, но разве по факту не так оно и есть? Я сопротивлялась. Сопротивлялась же?
А Дан не останавливался. Он и сейчас не то чтобы прекращает, по-прежнему зажимая меня. Осторожно смотрю на него – выгибает брови, видимо, тоже слыша, о чём там говорят за дверью.
Тогда почему не открывает? Не успокаивает там всех?
Такое ощущение, что и себя никак не может. Но ведь должен уже понять, что ничего у нас не будет!
– Пусти, – говорю тихо, а сердце испуганной птицей трепещет в груди. – Слышишь же, все на взводе.
Не успеваю получить ответ: дверь всё-таки распахивается – видимо, у Миши есть какая-то система, позволяющая отпереть любую комнату, даже если та заперта изнутри. Но толком осознавать это сейчас не могу – слишком стремительно развиваются события. Дана сразу несколько человек хватают, отцепляя от меня. Натыкаюсь на переполненный ужасом взгляд Макса и только потом понимаю, в каком я виде. Растрёпанная, со следами засосов даже на щеке, с губами, по которым сразу всё видно… С порванными пуговицами на потрёпанной рубашке, с расстёгнутым и болтающимся на мне лифчиком… И ширинка, кажется, тоже расстёгнута хотя бы наполовину.
Судорожно поправляюсь, но явно уже поздно. С каким-то болезненным стоном Макс бросается на Дана. Тот ориентируется сразу… Завязывается драка. Ребята суетятся вокруг них, пытаются остановить, размять, а я…
Я просто закрываю глаза, мечтая, чтобы всё это оказалось каким-то ужасным сном. Какого чёрта я вообще танцевала?
Что теперь будет? Ситуацию замнут, или…
Наше участие тут и без того на волоске. Как остановить Макса? Несколько парней не справляются с этой задачей. Вокруг них уже все. На меня тоже бросают взгляды, но недостаточно долгие, чтобы мешать мне всё-таки открыть в глаза и окончательно привести себя в порядок. Даже с лифчиком справляюсь без того, чтобы снять рубашку: просто руки освобождаю от рукав, чуть сильнее расстегнувшись, чтобы делать это свободнее. Несколько не самых удобных секунд – и я уже полностью одета.
Теперь надо найти способ остановить драку…
Глава 9. Дан
Долбанный пиздец. Беспросветный и тотальный.
Трезветь от Леры я начал ещё в махаче с её братом, а уж теперь, когда мы расцепляемся, так вообще охреневаю от всего этого дерьма.
Это на полном серьёзе происходит. Я сейчас действительно стою и выслушиваю, как все эти мажоры решают, достоин ли я дальше участвовать в гонках. Потому как и без того с Русланом была вся эта история, а теперь я ещё типа насильник.