Подозревается в убийстве
Шрифт:
Кольберг был человек закаленный, и все же его потрясло то, что он увидел в палате. Он еще раз поглядел на бумажку с адресом, который ему написал Пер Монссон. Все правильно. А что он находится в Швеции, ему и без бумажки известно.
Здание было выстроено в прошлом веке, и в палате стояло три десятка коек. Запах невыносимый, и вся картина сильно смахивала на перевязочный пункт во время Крымской войны. Не больница, а сплошной позор.
Он показал свое удостоверение медсестре.
— Вы ошиблись, — сказала она. — Они не в общей палате, им отвели отдельную, у нас их четыре. Каждая на две койки. Вы можете сейчас поговорить с ранеными, — продолжала она. — Только не слишком долго. Элофссону больше досталось, но Гектор, пожалуй, дольше пролежит.
— Я постараюсь не засиживаться.
Войдя к коллегам, Кольберг убедился, что начальство позаботилось о своих раненых подчиненных. Цветы, шоколад, фрукты… Радио и цветной телевизор.
Гектор держался бодрее, хотя левая рука и обе ноги у него были подвешены.
Над Элофссоном висело сразу четыре капельницы, одна с кровью, другие с жидкостями разного цвета.
— Небось, несладко здесь валяться, — сказал Кольберг.
— Наш час еще не пробил, — отозвался Гектор.
— Парень, который в вас стрелял, убит.
— Да, это надо же, я его все-таки хлопнул, — оживился Гектор. — Сам лежал с двумя пулями, темно да еще коллега упал как раз между нами.
— Вспомнил имя, — вдруг сказал Элофссон. — Каспер.
— Каспер?
— Точно. «В машину, живо, Каспер», — сказал тот, который стрелял в меня. Точно, Каспер.
— Ты совершенно уверен?
— Абсолютно. Я же говорю, странное имя. Каспер — я никого не знаю с таким именем.
— Я тоже, — сказал Кольберг.
— И не «крайслер», а «шевроле». Светло-зеленая, а не синяя машина, нам неправильно сообщили.
— Так, — протянул Кольберг. — Понятно.
— Вот, а еще номер, — продолжал Гектор. — Они сказали, что буква А. То есть, понимай, стокгольмская машина со старыми номерами. И сказали — три шестерки. А на самом деле буква была Б и номер начинался двумя семерками. Потом еще какая-то цифра, а после нее, кажется, еще одна семерка.
— Я на этот счет ничего не могу сказать, — заметил Элофссон.
— Это очень важно, — сказал Кольберг. — Значит, зеленый «шевроле» зарегистрирован в Стокгольмской губернии, в номере две или три семерки.
— Вот именно, — подтвердил Гектор. — Я всегда стараюсь все примечать и редко ошибаюсь.
— Что верно, то верно, — согласился Элофссон. — Коллега всегда начеку.
— Ну и как же был одет этот Каспер?
— Темная куртка и джинсы, — ответил Гектор. — Маленький, волосы светлые. И длинные.
— Теперь все так одеты, — заметил Элофссон.
Вошла младшая медсестра, она катила тележку с множеством пробирок. Пока она занималась Элофссоном, Кольберг отодвинулся в сторонку.
— Можешь еще говорить? — спросил он Гектора.
— Сколько угодно. О чем ты хотел спросить?
— Да как все происходило… Вы останавливаете их, выходите из машины. Перед этим ты успел заметить марку машины, цвет и номер.
— Все верно.
— А они что?
— Они тоже вышли. Коллега Эмиль посветил фонариком внутрь их машины. Потом схватил того парня, что стоял ближе. А тот начал стрелять.
— Тебя сразу ранило?
— Почти сразу. По-моему, первые пули коллега принял на себя. Все это так быстро произошло… А потом и мне досталось.
— Но ведь ты тоже мог выхватить пистолет?
— Он у меня был в руке.
— Значит, ты шел к машине с пистолетом в руке?
— Ну да, у меня было словно предчувствие.
— А парни в машине, по-твоему, видели твой пистолет?
— Должны были видеть. Но патрон не дослан. Не положено. Надо было дослать, прежде чем отстреливаться.
Кольберг бросил взгляд на Элофссона — тому стало совсем плохо. Исследование показало, что у Элофссона и Борглюнда патроны были досланы. Но ни тот, ни другой не стреляли, а Элофссон даже не расстегнул кобуру, это точно установлено.
— Слушай, — окликнул Кольберга Гектор. — Тут поговаривают, будто Гюстав Борглюнд убит. Это правда?
— Правда, — сказал Кольберг. — Умер сегодня утром.
Кольберг видел, что Элофссон совсем обессилен, но требовалось задать еще несколько вопросов.
— Вы заметили, они оба в вас стреляли?
— Мне казалось, второй тоже стрелял, — ответил Элофссон. — В тот момент, когда все это происходило, я был уверен, что оба стреляют. Потому что за спиной у меня звучали выстрелы. Но теперь получается, что это коллега стрелял.
Кольберг снова повернулся к Гектору:
— А ты что скажешь?
— Уверенно могу сказать только, что длинный брюнет стрелял в Эмиля и меня, когда мы на земле лежали. Затем я услышал, как машина сперва развернулась, потом рванула с места.
— Значит, никто из вас не берется точно сказать, что светловолосый стрелял? Может, у него и оружия не было?
— По-моему, нет, — сказал Гектор. — Я ничего такого не видел.
Элофссон промолчал. Похоже было, что он дремлет.
Кольберг смотрел на Гектора. В уме у него вертелся один вопрос: «У тебя всегда бывают такие предчувствия? Что ты сперва выхватываешь пистолет, а потом задаешь вопросы?» Но сейчас не время выяснять такие вещи.
— Ладно, ребята, я пошел, — сказал он. — Поправляйтесь.
Беседу с ранеными он расценил как полезную и поучительную.
В полицейском управлении Мальмё Пер Монссон перекусил пополам зубочистку, швырнул в мусорную корзину и сказал:
— Вот это номер. Трое суток разыскиваем по всей стране не ту машину. Не та марка, не тот цвет, не та буква, не те цифры. Полный набор.
— Отчего умер Борглюнд? — спросил Кольберг.
— Убит в связи с перестрелкой, — произнес Монссон с каменным лицом. Так будет написано в газетах.