Подруга особого назначения

Устинова Татьяна Витальевна

Ушла.

Только у входа в метро она вспомнила о своей сумке, валявшейся там же, около разлапистой вешалки — а в сумке кошелек, билет на метро и детектив, — заплакала и пошла к Таньке пешком.

Путь был неблизкий.

* * *

— Все дело в этой карточке! Как я поняла, этот самый Иван и Павел Белый, его друг, карточку так и не нашли. Они подозревают, что деньги украл мой Петр Борисович и непонятно куда дел карточку, на которой они теперь лежат.

— А кто его убил? — моргнув, спросила Таня. — Твой шеф?

— Не знаю, — ответила Варвара.

Она

лежала на больничной кушетке, застланной коричневой клеенкой там, где полагается быть ногам, и держала на скуле какой-то чудодейственный компресс. Таня сказала, что «синяк все равно останется, а отек спадет». Варвара ждала, когда спадет.

— Это я считаю, что его убили, — продолжала Варвара задумчиво, — по-моему, кроме меня, так никто не считает. Иван ничего не сказал о том, что подозревает убийство, а не… естественную кончину.

— Может, все-таки он сам помер, а?

— А компьютер? А окно? А шеф зачем мне сказал, что к юристам идет?! Кстати, это надо проверить, был он в тот день у юристов или не был!

— Как ты это проверишь?

Из-под чудодейственного компресса Варвара покосилась на Таню.

— Как, как! Очень просто. Спрошу у Лины Ахметовой, к которой он тогда ходил! Она мне скажет.

— А если наврет?

— Тань, это все же не международный заговор, в который вовлечены все работники холдинга «Московское время»! То есть я надеюсь, что это не заговор. Кроме того, шеф считает меня исключительно тупой, и в данном случае мне это на руку. Скорее всего, он думает, что проверять я ничего не стану в силу своей тупости.

— То есть этого типа убил твой шеф, — настаивала Таня, которой требовалась «конкретика», — и вчера тебя отколошматил тоже шеф. Или Иван?

— Не Иван, — быстро сказала Варвара. — У него ботинки были чистые, а меня когда рвало, я все ботинки тому залила…

— О господи, — пробормотала Танька. Варвара опять спряталась за своей примочкой. Уловка с ботинками была так себе, не очень. Но, боже мой, что она станет делать, если это… Иван?!

Даже если она больше никогда… Нет, не так. Она больше никогда его не увидит, и это правильно, и разумно, и вообще только так и возможно. Она его не увидит, и он не может, не должен оказаться таким подонком.

Только не он. Пусть даже Арсений Троепольский с его компьютерной конторой.

— Если не Иван, значит, шеф, — подвела итог Таня. — А квартиру кто разгромил? И Димке по голове дал? Все он?

— Не знаю, — медленно произнесла Варвара, — не понимаю. Или я совсем не разбираюсь в людях, или дело в чем-то другом.

В дверь заглянула тетка с умильным лицом и в шапке стогом.

— Можно, Татьяна Васильевна?

— Да, одну минуточку подождите.

— Мой шеф — сопляк, — объявила Варвара, — я вообще не знаю, как он попал на эту должность, только если уж по какому-то о-очень большому блату! То есть он, конечно, думает, что он сильный мира сего, но он ни фига не знает, ни в чем не разбирается, от всех дел шарахается как черт от ладана. Он у нас… для красоты только, понимаешь? А здесь действовал какой-то… решительный мерзавец. Илария даже больше подходит, чем Альбертик. Правда.

— Илария тебя побила? — удивилась Таня.

— Может, наняла кого? А?

Таня

пожала полными плечами, зашла за ширмочку и стала мыть руки.

— Ты сама говоришь, что это не международный заговор. Кого она наняла-то? Киллера? Как в кино?

— Да, — вздохнула Варвара, — киллер не проходит по смете.

— Что?!

— Тань, правда не имеет смысла никого нанимать за деньги, чтобы побить меня. Это глупо.

Дверь опять стала осторожно приоткрываться, и Таня крикнула повелительным докторским голосом:

— Подождите!

— Если кто-то думает, что деньги у меня, значит, в моей квартире как раз деньги и искали, — задумчиво продолжала Варвара, — конечно, не нашли, потому что денег у меня нет. Тогда написали записку и пришпилили ее к твоей двери, чтобы мы деньги вернули.

— Откуда взялась моя дверь? Они что, следили за нами?

— Наверное, — сказала Варвара по-прежнему задумчиво, — когда мы Димку к тебе перевозили, ночью, помнишь? Вполне могли. То есть он пришел, нарвался на Димку, дал ему по голове и остался у подъезда, ждать, как будут разворачиваться события. Проводил нас до твоей квартиры и пришел на следующий день, когда я улетела в командировку.

— А про командировку откуда узнал?

У Варвары дрогнула рука, и чудодейственная примочка упала на пол. Она медленно села на узкой больничной кушетке и спустила ноги.

— Про командировку знал мой шеф, — задумчиво произнесла она, — они знали вдвоем с Иларией. Они и придумали эту командировку! Они придумали ее специально, чтобы услать меня как-то так, чтобы я не могла неожиданно вернуться, понимаешь? Если бы они меня послали… в Коломну, я могла бы вернуться в любую секунду! Поменять билет, поехать на автобусе, а не на электричке, или что-то в этом роде. Из-за границы раньше вернуться нельзя, да и кто станет раньше возвращаться из Карловых Вар! Значит, это они устроили погром в моей квартире. На свободе.

Варвара взялась за голову.

— Может, тебе валерьяночки? — спросила Таня.

— Нет. И ключи! У меня пропали ключи от квартиры! Мы еще думали, где их вытащили, в троллейбусе или на работе! Конечно, это они и вытащили! Все сходится!

— Давай все-таки налью валерьяночки, — предложила Таня настойчиво, — сходится, и хорошо. Теперь самое главное, чтобы от нас отстали! Мы с тобой совсем ни при чем! А тебя отколошматили! А что он тебе колол, не знаешь?

— Нет. — Варвара пыталась навести порядок в своих мыслях, а Танька ей мешала.

— Что-то такое правильное колол, раз ты сегодня целый день скачешь и такой путь прошла! Бывший врач, надо же!.. — Она хмыкнула, то ли одобрительно, то ли сердито, и распахнула дверь в коридор. — Заходите, женщина!

Варвара поднялась с кушетки и сунула ноги в расстегнутые сапоги.

— Туда иди, — сказала подруга и открыла белую дверь в крошечную смотровую комнатку. — Зажги свет и полежи. Вон выключатель. Можешь чайник поставить.

В сапогах с перегнутыми пополам голенищами Варвара проковыляла в смотровую и встала у окна. За окном был бедный больничный дворик с двумя грязными зелеными «уазиками» и перекосившейся скамейкой. На скамейке мыл ногу большой полосатый кот. Наверное, в лужу наступил. В марте всюду лужи.