Подруга попаданки: отбор для ледяного дракона
Шрифт:
— Ресса?
Всхлипываю и закрываю лицо руками. О Рубинион, они же убьют друг друга! Или, что хуже, папа убьёт Тира. Ведь отец — сильный, опытный, взрослый дракон, а Тирэль — талантливый юнец. Есть ли хоть какие-то шансы? Шансов избежать поединка нет. Ни единого. Мы же драконы, мы до последнего на своём стоять будем, пока нас не прижмёт что-то более внушительное.
— Ресса, ну, не надо, — Надя неуклюже поглаживает меня по спине. Я даже не обратила внимания, что она подошла и села рядом. — На вот, выпей.
— Что это? — всхлипываю, глядя на стакан в её руках.
— Настойка успокоительная из трав, — она настойчивее протягивает стакан. — Луиза научила. Сказала, мне полезно, пока я к драконам не привыкла толком.
Неохотно беру у неё стакан. Выпиваю залпом, чувствую, как кипяток приятно обжигает всё внутри, а тело покрывается лёгким слоем из красных чешуек.
— Ну вот, — Надя слабо улыбается. — Всё хорошо будет. Вот увидишь.
И обнимает. А я понимаю, что иномирянка вот совсем утешать не умеет, но вроде успокаиваюсь слегка. Поездка в Ледяную империю подарила мне подругу и любовь. И за право остаться с ними можно побороться. Нужно.
***
Огненная империя с высоты драконьего полёта прекрасна. Огромная, раскинувшаяся в равнинной местности. Повсюду зеленеют травы, виднеются маленькие точки городов и деревень. Змеятся полноводные реки. Солнечные лучи сияют на золотых крышах наших музеев, галерей, театров, парков, государственных зданий и магических академий. Наша империя всегда была богата, и даже война трёхсотлетней давности не смогла лишить нас нашей гордости.
— Я рассчитывала, что вернусь домой, — делюсь с Тиром, сдерживая слёзы. Как ребёнок какой-то! — Планировала натворить глупостей в Ледяной империи, провалить отбор и вернуться. А в итоге…
— Ресса, — рычание Тира в драконьем обличье звучит, словно прекраснейшая симфония, — просто верь в меня, хорошо? Это ведь несложно.
Неправда! Сложно. Очень-очень.
Золотые башни Канаана возвышаются над столицей. Время обеденное и нас, пролетающих над городом, видят многие. Чтобы не произошло сегодня во дворце, скрыть это будет сложно.
Мы приземляемся на площадку перед дворцом. Сияющим и прекрасным. Моим домом. Любимым. Как же не хочется, чтобы мой отец и возлюбленный враждовали.
Дрожа, принимаю человеческое обличье. Тирэль придерживает меня за талию, помогает встать ровно. А на верхних ступенях главного входа во дворец стоит Ильяра. И меньше всего я ожидаю того, что столь ненавидимая мною белобрысая стерва распахнёт крылья и резко слетит вниз, чтобы заключить меня в объятия.
Руки у Ильяры холодные, и я ощущаю это более явственно, чем обычно, так как сама вся горю внутри. Она отстраняется и заглядывает мне в лицо, гладит холодными пальцами по щеке. Как всегда безупречная: светлые до белизны волосы собраны в пучок на затылке, на шее жемчуга, изящная фигурка облачена в солнечное платье с золотистой вышивкой. Но глаза… это что, слёзы?
— Глупая девочка, — губы её подрагивают.
— И почему я на этот раза глупая? — огрызаюсь, а она этого словно не замечает, продолжает поглаживать мою щёку и пугать меня.
— Ты уверена, что чувства настоящие? — спрашивает и оглядывается на Тирэля. — Сатресса, ты любишь? По-настоящему?
— Да, — ни секунды не сомневаюсь в ответе. То, что я чувствую к Тирэлю, — это то самое. Точно оно.
— Тогда я буду рядом, — она притягивает меня к себе и целует ледяными губами в лоб.
Я удивлённо хлопаю глазами: чего это «сестрица» нежничает? Ильяра отступает, смотрит на нас с Тирэлем покровительственно, вздыхает.
— Его Величество зол, молодой человек, — поворачивается она к Тиру. — Вы к этому готовы?
— Да, — мгновенно отвечает Тир.
— Юнцы, — качает головой Ильяра и треплет моего дракона по макушке. Я рычу: она
— жена моего брата, нечего руки к чужим драконам тянуть.
— Сатресса, я замужем, — улыбается драконесса, но улыбка держится на её губах не дольше секунды. — Идёмте. Я провожу вас к Его Величеству.
Канаан тише привычного, что свидетельствует об очень явной злости хозяина дворца. Пока мы идем по золотым и серебристым коридорам, на нас взирают лишь статуи великих драконов в человеческих ипостасях с крыльями за спиной, и взгляды их кажутся мне толи сочувствующими, толи осуждающими. Внимание привлекает статуя принцессы Нареи, моей двоюродной прабабушки, бежавшей к ледяному принцу 300 лет назад и давшей огненным повод начать войну. Что интересно, помимо того, что она якобы бежала и предала семью, ничего о ней больше неизвестно, а ведь она была старшей сестрой моего прадедушки. Что с ней стало? Действительно ли она бежала к ледяному принцу? Принцу, чьего имени даже не сохранилось в истории…
В аквамариновых глазах Нареи мне чудится понимание и поддержка.
— Мне всегда была интересна та давняя война, — я вздрагиваю и оглядываюсь на Ильяру. Я засмотрелась на статую и, кажется, отстала, что не осталось незамеченным. — История Ледяной империи об этом умалчивает, но и огненные помнят не больше.
— Почему тебе это интересно? — щурю глаза на Ильяру. Она подозрительно нормальная сегодня, мне это не нравится. Я же её ненавижу всё-таки.
— Сатресса, мне показалось, ты стала умнее, — качает головой драконесса. — Итогом войны стало наказание для огненных драконов, напавшей стороны. Но они должны были прогневать Богов и ещё чем-то, чтобы получить такое наказание, тебе так не кажется?
Теперь, когда она это сказала, да, кажется. Но говорить ей этого я не буду. Поджимаю губы и молчу.
Ильяра вздыхает и жестом велит нам с Тирэлем следовать за ней дальше. Дракон, оказывается, всё это время стоял рядом со мной и смотрел на последнюю память о Нарее.
— Тир, — шепчу я, и он сжимает мою руку в своей руке. — Давай улетим?
— Нет, — качает головой дракон.
Упрямец! Впрочем, я просто спросила. И я, и он решили бороться.
Я не зря говорила Наде, что Канаан куда красивее Лед-Ана. Мои предки расстарались на славу, из века в век добавляя дворцу новые выдающиеся детали. Одному из них, к примеру, пришло в голову пробить земную породу и самому создать ущелье между дворцовыми зданиями, чтобы перекинутый через него узкий каменный мост со статуями драконов смотрелся эффектней.
И вот сейчас на этом мосту стоит отец. Мамы, Сатора и шмакодявки Рансера я не вижу и вполне понимаю, почему их нет.
Император Марвар Канаанский, хоть и огненный дракон, но достаточно великодушный, добрый и спокойный правитель. Ну, по нашим меркам, спокойный. Вот его отец, по воспоминаниям слуг, был сносящим всё на своём пути пламенем, от которого то и дело отлетали обжигающие искры. Мой же папенька грел своим огнём и придавал уверенности. До этого момента.
Плит моста не видно под слоем белёсого дыма, источником которого является пышущий едва сдерживаемой злобой взрослый дракон. Он в срединной ипостаси: драконьи зрачки в янтарных глазах, красная чешуя то тут, то там, когти, крылья, хвост по мосту бьёт… За тридцать лет своей жизни я ни разу не видела собственного отца в такой ярости.