Шрифт:
Дом под телегой
На улице было жарко, солнце лежало и на траве и на дороге. И только под телегой, которая стояла у двора, притаился кусочек тени и холодку.
Таня и Алёнка залезли под телегу со своими куклами.
– Это будет наш дом. Ладно, Алёнка?
– Ладно.
– Мы тут обедать будем.
– А что обедать?
– Да из огорода принесём!
Девочки
Но тут осмотрела Таня накрытый стол и сказала:
– А хлеба нет! Какой же это обед без хлеба?
Таня хотела бежать домой за хлебом, но Алёнка остановила её:
– Вот Дёмушка наш идёт с куском, у него возьмём.
Дёмушка не спеша подходил к телеге. В одной руке он держал большой красный помидор, а в другой – ломоть хлеба с солью. А рядом с Дёмушкой бежал Снежок и, виляя лохматым хвостом, поглядывал на хлеб.
Алёнка позвала Дёмушку:
– Дёмка, будешь играть?
– Буду, – сказал Дёмушка.
– Ну, лезь под телегу, садись за стол. А хлеб не ешь.
– А куда же его?
– А вот сюда. Клади на тарелку, вместе обедать будем.
Все уселись вокруг чурбака. И Снежок сюда же присунулся. Под телегой было тесно, но зато весело. И солнце не пекло.
Таня была хозяйкой за столом и всех угощала:
– Вот морковки покушайте. Вот огурчики. А вот горох очень сладкий, прямо сахарный!
Таня угощенья брала понемножку, и Алёнка понемножку. А Дёмушка как попробовал горох, так и сгрёб почти все стручки к себе на колени.
– Ты что же это! – сказала Таня. – Так в гостях разве делают? По одному стручку должен брать!
– А по одному не распробуешь…
– Жуй получше, вот и распробуешь. Клади горох обратно!
Таня потянулась к Дёмушке за горохом. А в это время Снежок улучил минутку, схватил хлеб со стола и съел его вместе с «тарелкой».
– Ой, ну что за гости такие! – закричала Алёнка. – Так всё со стола и хватают!
А Таня рассердилась и вытолкала Снежка из-под телеги.
– Уходи отсюда, нам таких гостей не нужно!
– А вон Танина мамка идёт с лошадью, – вдруг сказал Дёмушка, высунувшись из-за колеса. – Запрягать, наверно.
Он проворно схватил горсть сладких стручков, вылез из-под телеги и убежал.
– Ну и беги, – сказала Таня, – мы и одни можем…
В это время к телеге и правда подошла Танина мать и подвела на поводу тёмно-гнедую лошадь Ночку.
– Это что, как воробьи под застреху забились? – сказала мать, заглядывая под телегу. – Вылезайте, запрягать буду!
– А тут наш дом! – закричала Таня.
– Ваш дом сейчас в поле за снопами поедет, – ответила мать и стала вводить лошадь в оглобли.
Таня быстро выскочила из-под телеги. И Алёнка за ней.
– А
– Лезьте в телегу, – сказала мать, затягивая на лошади хомут.
Подружкам не надо было повторять. Они живо взобрались на телегу. Мать запрягла лошадь, села на край телеги, дёрнула вожжами. Ночка быстро побежала По белой, сухой дороге; телега покатилась… Снежок позабыл, что его недавно вытолкали из гостей, весело закрутил свой лохматый хвост и побежал следом. А на лужке остался круглый стол – чурбак, накрытый зелёной скатертью, и куклы сидели вокруг него, протянув руки к надкусанным огурцам и морковкам.
Прятки под стойками
Ночка бежала рысью, и телега весело катилась по улице – мимо пруда, мимо скотного двора, за околицу. А как только выехали за околицу, высокая рожь сразу с двух сторон подступила к дороге. Спелые колосья тихонько кивали и покачивались в солнечной тишине.
– Гляди-ка, мамушка, – сказала Таня, – как нам рожь кланяется! Это она здоровается с нами – да?
– Конечно, – улыбнулась мать, – а как же? Своих узнаёт!
– Вроде трещит где-то… – сказала Алёнка прислушиваясь.
Таня привстала на телеге.
– Где? – и тут же закричала: – Вижу! Крылья крутятся – жнейка идёт! Это жнейка трещит, а ты, Алёнка, не узнала? Мамушка, мы сейчас сбегаем посмотрим!
Таня хотела соскочить с телеги, но мать сказала:
– Да куда вы по хлебам пойдёте? Вот выедем на скошенное, тогда и бегите по стерне. Сто раз на эту жнейку смотрели – и всё им интересно!
– А когда смотрели-то? – сказала Таня. – Ещё в прошлом году, когда маленькие были. А в этом году ни разу не смотрели! Вон как она крыльями взмахивает. Алёнка, ты видишь?
Но Алёнка плотно сидела на телеге. Одной рукой она держалась за перекладину, а другой отводила ржаные колосья, которые то и дело стукали её по лбу и щекотали своими короткими сухими усиками. И никакой жнейки она не видела.
Но вот поле словно раскрылось и раздвинулось – дорога выбежала на жнивьё. На скошенном стало далеко видно: и лес, и кусты в овражке, и за овражком – дальнее поле. А на дальнем поле ещё стояла рожь, и видно было, как светлые золотые волны идут по ржаным просторам.
Две лошади, рыжая и серая, тащили жнейку. Жнейка трещала, как большой кузнечик, вертела крыльями и проворно работала острыми ножами. Подкошенная рожь ложилась на жнейку. А когда набиралась большая охапка ржи, жнейка своим крылом мягко сбрасывала её на стерню.
Следом за жнейкой шли колхозницы. Они подбирали рожь, вязали её в снопы, а снопы ставили в стойки. Всё поле пестрело от стоек. Снопы стояли словно шалашики: днищами к земле, а колосьями кверху. Пускай солнышко ещё погреет зерно, пускай ветерок его ещё подсушит.