Подсадных уток убивают
Шрифт:
– Артемчик, худеть надо. Много кушаешь. Кстати, в сексе тебе жир тоже мешает. Ты же больше двух раз не можешь.
– Не отвлекай, – огрызнулся Артем, размахивая кулаками направо и налево. Его соперник был более ловким, он уворачивался, нанося короткие и несильные удары. Но Артем их чувствовал. То боковой в челюсть. То прямой в живот. «Мне бы только поймать его. Уложу на землю, отметелю за милую душу педрилу», – думал Артем. Он немного отвлекся, и «педрила» заехал ему кулаком в нос. В глазах вспыхнули огни, и в голове зашумело.
– Погоди,
– Побеспокойся о себе, – ответил Пьянков, стараясь не попасть под мощный удар толстяка. Тот бил неумело, но всей массой. И если бы достал снизу в подбородок, свалил бы Пьянкова сразу. Но Артем был неповоротлив, мешала дубленка, и это Пьянкова спасало. Чтобы уворачиваться, приходилось много двигаться, и Пьянков чувствовал, что надолго его не хватит. Ему мешал пистолет в руке девчонки. Вдруг ей придет блажь пошалить и замочить кого-нибудь из них, вот так, невзначай?
Наконец толстому Артему повезло. Он сделал отвлекающий удар левой рукой, а потом сразу нанес правой.
У Пьянкова лязгнули зубы, и он почувствовал, как рот быстро наполнился кровью. «Гад! Погоди, я тебя придушу», – подумал он, имея намерение прикончить Артема прямо здесь, сейчас.
У толстяка из носа текла кровь на ворот белой рубашки, окрашивая ее в красный цвет.
– Сколько в обойме патронов было? – хрипло и негромко спросил Пьянков. Но Артем не расслышал, продолжал нападать. Он, на удивление, оказался настырным драчуном. Изловчившись, сумел поставить подножку, и Пьянков упал. Толстяк навалился на него сверху, ритмично, удар за ударом молотил куда придется, нисколько не заботясь, попал ли в лицо. И удары больше приходились вскользь или же в грудь.
Пьянков только успевал подставлять под них руки, чтобы помешать распаленному противнику.
– Скажи, придурок! Сколько было в обойме патронов? – спросил Пьянков второй раз уже погромче. Он посчитал, что три раза выстрелил толстяк и два – девчонка. Значит, уже пять пуль улетело. – Сколько еще патронов осталось? – спрашивал он вслух.
– А тебе-то что? Стрелять собираешься? Гороху сперва поешь, чтоб хлопок был погромче. Пистолет-то у нее, – ответил толстяк, тяжело дыша.
Пьянков старался говорить тихо, чтобы девушка не узнала про патроны. «Услышит и запросто в целях экономии может разрядить пару штук в нас обоих», – подумал он и сказал толстому Артему:
– Хорошо, если б она израсходовала все патроны. Как думаешь, толстяк?
– Мысль хорошая. Только почему ты спрашиваешь у меня, когда пистолет твой? – проговорил Артем, резко выдохнув, как заправский боксер, и метко врезал Пьянкову под правый глаз.
Пьянков проклинал себя за забывчивость. Ведь пистолет толстого Артема девушка умудрилась выбросить. «У нее мой пистолет. В нем – четыре патрона. Два она уже израсходовала. И два осталось. Но эта сучонка не знает, сколько осталось в обойме. Значит, есть надежда. Жаль, жирная скотина не знает».
– Слушай, ты особенно не старайся махать руками. Что, если она тебя не оставит в живых? – Только успел сказать Пьянков, как Артем точным ударом выбил ему зуб.
– Что ж ты делаешь, урод? – взвыл Пьянков от боли.
– Эй, вы чего там бормочете? – насторожилась Наташа, отступив на пару шагов. Дерущиеся катались по снегу, метеля друг друга по мордам. И Наташа была в восторге.
– У нее осталось два патрона, – прошепелявил Пьянков через выбитый зуб, не обращая внимания на замечание вооруженной девушки.
– Ну и что с того? – отдуваясь, как будто вынырнул из воды, спросил Артем. Теперь его удары уже ослабли. Махать руками – дело непростое. Он устал. Да еще там, в баре, перебрал за столом лишнего. И сердце точно пронзили иглой. «Выбраться бы мне отсюда живому. Убью ее, грязную тварь!» – думал Артем, чувствуя в теле дрожь. Хотелось упасть на снег и остаток ночи пролежать спокойно, не думая ни о чем.
– Попробуй отнять у нее пистолет, – предложил Пьянков. Теперь и он уже почти не бил толстяка. Так, скорее делал вид, что дерется.
– Сам попробуй, – огрызнулся толстяк. – Мне под пулю лезть неохота.
Пьянков хотел на это сказать, что уж его-то девчонка наверняка пристрелит, но не стал. Черт с тобой, подумал он.
Улучив момент, Пьянков схватил толстяка за жирную шею и со всех сил сдавил.
Артем раскрыл рот, хватаясь за все, что придется, – за одежду, волосы Пьянкова. Но Пьянков не отпускал его. И когда толстяк уже ослабел, Пьянков резким движением отбросил его от себя.
Метрах в трех от них стояла серебристая «Вольво». Не распрямляясь в полный рост, Пьянков рванулся к ней и в два прыжка был уже за машиной. Теперь, даже если бы Наташа выстрелила ему вдогонку, все равно не попала бы. Его прикрывала машина.
Но Пьянков был уверен, что она в первую очередь пристрелит толстяка. «Его ей оставлять в живых никак не резон», – подумал он и осторожно выглянул из-за капота.
Увидев, что остался один, Артем пополз за Пьянковым, но пуля, выпущенная из пистолета, попала ему в голову.
Пьянкову показалось, что от головы толстяка отлетел кусок черепа. На снег вместе с хлынувшей кровью вытекли мозги.
Пьянков отвернулся: «То же самое она может сделать со мной. Сумасшедшая девчонка!»
– Эй! Не стреляй, – крикнул Пьянков, но не высовывался. Ведь в обойме оставался еще один патрон.
Наташа засмеялась.
– Неужели ты меня боишься? Выходи. Нам пора ехать, – сказала она, наслаждаясь собой. Она подошла к «Вольво», посмотрела на замок зажигания. Ключа в нем не было.
– Скоро станет светло. На трассе появятся машины.
– Забирай мою «Волгу» и уезжай. – Пьянков бросил ключ от машины. – Я сам доберусь. – Он понял, что она задумала: «Стоит мне только выпрямиться, она выстрелит. Потом вложит пистолет в мою руку. И получится так, будто я сначала застрелил толстяка во время разборки, а потом пустил пулю в себя. Нет, милая, не выйдет».