Подсказка от жертвы
Шрифт:
Материалы на Новикова и Хрунова свидетельствовали, что они далеко не закоренелые преступники. Особенно безобидным казался бывший обходчик, которому здесь дали погоняло Молчун. Лишение свободы для него было ударом, с которым он не смог справиться и замкнулся в себе. Игорь выполнял свои обязанности, как и указания авторитетных сидельцев, молча и беспрекословно. Так как он неплохо разбирался в технике, то и работа на промзоне досталась ему вполне сносная – ремонт станков и электрооборудования. Изношенные токарные, фрезерные и листогибочные машины требовали постоянного обслуживания, и ему приходилось
В свою работу зеки вкладывали все хорошее, что еще теплилось в их душе – другого увлекательного занятия здесь найти было трудно.
Егоров перечитал все бумаги на Хрунова, предоставленные капитаном. Ничего о планах на подготовку к совершению убийства Кравченко, в них не содержалось.
– Действительно Молчун, – заговорил после недолгой тишины Дмитрий, – неужели никто из ваших осведомителей не смог расколоть Игорька?
– Такого задания никто из них не получал, в разработку попадают более отпетые зеки – отвечал Ерчишин, – особого внимания Хрунов не привлекал. О его услугах для умельцев все знали, в том числе и администрация колонии. Большая часть изделий своевременно изымалась нашими сотрудниками, да и осужденные с пользой для себя проводили время за интересной работой. Сокращалось число желающих совершать более тяжкие нарушения режима.
В личном деле на Новикова был целый набор мелких нарушений, о которых сигнализировали тайные агенты, активисты и сотрудники охраны. Имея привлекательную наружность – красивые синие глаза, длинные пушистые ресницы, пухлые, тонко очерченные губы, Витек легко мог попасть в среду опущенных. Но у него нашлись авторитетные защитники, знавшие Новикова по прежней жизни в Усть-Каменске. Что немудрено, так как перед призывом на флот он вел веселый образ жизни – был завсегдатаем ресторанов и танцевальных площадок. Частенько Витек сидел во дворах на лавочке с гитарой в руках. Его песни, в том числе и о воровской жизни, пользовались успехом у уличной шпаны, среди которых были и нынешние сидельцы. Имелись в деле и сигналы о том, что он считает себя невинно осужденным и обещает разобраться с ментами, упрятавшими его на зону.
Егоров нашел подколотую к личному делу Новикова справку, в которой агент Кочерга доносил, что Христос обещал после освобождения завалить следователя Кравченко. Он же утверждал, что тот в драке нанес ножевое ранение осужденному Кресту. Но пострадавший заявил в медпункте, что упал на стальной прут, торчащий из бетонной плиты. Такие же показания он дал в оперчасти колонии. Ранение было касательным, в правом боку.
– Вы проверяли эту информацию? – спросила Дмитрий капитана. Тот изобразил на лице скуку и заявил:
– Проверяли и, наверное, все так и было, в смысле, что Новиков применил в драке заточку против более сильного Креста. Но оба пошли в отказ, и мы все списали на несчастный случай. В отношении угроз следователю могу заверить, что почти все зеки между собой понтуются, прикидываясь бывалыми урками, и грозятся отомстить ментам.
– Если удар был нанесен в правый бок, – решил уточнить Егоров, – значит Новиков левша.
Ерчишин покачал головой:
– В драке всякое бывает.
* * *
На задержание Хрунова отправили наряд милиции под руководством старшего лейтенанта Сидорова. Было около пяти вечера, и офицер решил вместе с тремя сержантами дожидаться Молчуна в подъезде его дома. Двух милиционеров он отправил для страховки в соседние входы в жилой дом, а транспорт, внедорожник УАЗ– 469 с водителем, оставил за углом.
Вся эта мудреная засада вполне могла оказаться успешной. Но все пошло не так, как планировал Сидоров. УАЗик оказался припаркованным рядом с дверью булочной, куда после работы решил зайти Хрунов, давно заподозривший за собой слежку и державшийся настороже.
Молчун увидел, как водитель уставился на него удивленным и пристальным взглядом, решил не рисковать, повернул вправо и пошел быстрым шагом вдоль своего дома. Когда оглянулся, увидел, как милиционер что-то возбужденно говорит в микрофон рации. Тревога, таившаяся в Игоре уже несколько дней, переросла в ужас и он, не скрываясь, побежал, направляясь в сторону Оби, желая быстрей затеряться в закоулках хрущевок. Так народ окрестил дома убогой планировки, в честь инициатора их возведения генсека Хрущева.
Когда беглец решил, что оторвался от погони, он снова пошел скорым шагом, присматриваясь к магазинам, рядом с которыми обычно были установлены телефонные будки. Заприметив желанный автомат, он проверил его исправность и стал шарить по карманам в поиске медяков.
– Алло! Люда, – обрадовано произнес беглец, услышав в трубке голос двоюродной сестры, – у меня снова неприятности, ты сможешь помочь?
– И чем? – довольно неприветливо отозвалась сестра, – что у тебя опять произошло?
– Сам толком не знаю, – отвечал заискивающим голосом Игорь, – но за мной милиция гоняется. Ты не могла бы, ну так, ненароком, узнать у своего, в чем дело? Я тебе перезвоню минут через пять.
– Лучше через двадцать, – отвечала Людмила, – его так быстро не отыщешь. Что ты опять натворил?
– Клянусь тебе, ничего я незаконного не делал, – горячо оправдывался Хрунов, – может, перепутали с кем. Пожалуйста, выясни у Виталика, в чем дело, он участковый, может уже ориентировку на меня получил!
Когда он снова перезвонил сестре, ее ответ привел его в панику.
Новикова взяли без каких-либо заминок, потому что Веселов, руководивший этой операцией, не стал мудрить и вызвал Виктора повесткой в участковый пункт милиции по вопросу его трудоустройства. Тот не успел прийти в себя, как оказался в патрульной машине с надетыми на него наручниками.
Все по Новикову шло в цвет – группа крови третья, как и убийцы Кравченко, на шее у него обнаружены синяки, алиби не было, мотив для совершения преступления был основательный. К тому же нашлись свидетели, видевшие у Христоса нож, очень похожий на оставленный преступником на месте убийства. Оставалось лишь закрепить все доказательства, соблюдая процессуальные нормы, но это уже дело следователя.
Не хватало еще признательных показаний Новикова, так это дело поправимое, а если вспомнить его первый срок, то и не такое уж и обязательное.