Подсластить победы горечь
Шрифт:
И вот однажды, уж не знаю, на рынке ли, где девушка продавала свои немудреные изделия из шерсти, на праздничной площади, или просто в переулочке, но встретила наша Росита необычного человека, прогрессора Виктора. И тот не смог пройти мимо. Помог слабой девушке. Заглянул посмотреть, где она живет, помог по хозяйству. Дальше — больше. Уж у нее и вода в огород сама из колодца полилась, и дрова сами стали колоться, да и еще в очаг сами по какой-то ленте ездить. И даже в очаге огонь сам, без огнива начал вспыхивать. И мать больная ходить стала. Ну прогрессор же… Росита смотрела с восторгом на необыкновенного мужчину, как на доброго волшебника. И сама не заметила, как полюбила его всей силой своего жаждущего любви сердца сироты. Стала ему возлюбленной, — епископ
Началась эпидемия чумы, прогрессор уехал спасать страну, а его возлюбленная поняла, что ждет ребенка. Без мужа, сама понимаешь, что это для нее значило. Надо было уходить. Росита постеснялась сказать правду даже священнику своего прихода. Он, де, по-доброму к ней относился, у нее язык не повернулся, признаться батюшке в своем позоре, — владыка снова вздохнул, добавил ложечку меда в свое питье. Рон, сидевший неподалеку на низенькой скамеечке, тут же напрягся, но его подопечный епископ отложил ложечку в сторону. — Меня, чужого человека, Росита не настолько стеснялась. Пришла на прием, с трудом, но все рассказала. И я сподобился пережить радость общения с удивительно чистой, нежной, искренней душой. Перевел их с матерью к себе, в подсобные помещения рядом с дворцом, нашел Росите легкую работу. Разных кумушек, интересующихся отцом ребенка, посоветовал отсылать за ответами ко мне. И, веришь ли, Фенелла, ни одна сплетница не подошла.
— Еще бы, — подумала Фенелла. — Вся Остария знает, как ненавидит владыка Леонтий злобные сплетни и клевету.
— Тем временем Виктор вернулся в столицу. Оказалось, что он навесил на Роситу какой-то маячок. И быстро ее нашел, несмотря на переезд. Соскучился. Она — ласковая, нежная, и притом хозяйственная. Мечта, а не женщина. И вот нашел наш прогрессор любимую и выяснил, в каком она положении. Ругался. Что же она, мол, аборт не сделала в прогрессорской клинике? Это остарийка-то. Она тихо плакала, он раскаивался в своей грубости. Заодно винил себя, что недостаточно тщательно предохранялся. Она снова страдала, видя, что любимый их общему ребенку очевидно не рад. А как он, спрашивается, мог радоваться, если никогда живых младенцев и не видел? Одним словом, нервно у них было. Но, спустя положенный срок, Росита родила девочку, рыженькую, светлокожую, насупленную. Прямо копию Виктора, только ангельски хорошенькую… И вот тут я имел возможность, наблюдать редкое чудо покаяния, — владыка Леонтий опустил глаза и еле заметно улыбнулся.
— Этот мощный мужчина даже дышать полной грудью боялся рядом с дочкой. Ты назвала его нелюдимым, Фенелла, и так оно раньше и было. Но после рождения дочки, откуда что взялось. Он ведь и посторонним людям улыбаться стал, интерес к ним проявлять, о жизни расспрашивать. Сам подходил и расспрашивал.
— Точно, — вспомнила Фенелла, — я слышала, Диана удивлялась, что это с Виктором случилось. Он вдруг стал разговаривать со всеми, даже шутил! Я-то все мыслями о Сиде была занята, не обратила внимания.
— Он не просто стал со всеми разговаривать. Он пришел ко мне на исповедь. Ведь этого ребеночка, его любимой Виктучики, могло бы и не быть, если бы не твердость Роситы. Одним словом, сейчас Росита живет в законном, венчанном браке… Я это тебе на всякий случай рассказываю, Фенелла. Мало ли, как жизнь повернется. Не оставь тогда это семейство без своего внимания. Да-а-а…
И вот именно Виктор, как ответственный за техническое оснащение работы прогрессоров в Остарии, встречал этой ночью транспортные флаеры на крыше королевского дворца. А к нам, в Вальямарес, прибыла бригада, как это, боевых прогрессоров. Хорошо, что помимо прочих, флаеры встречали еще и несколько Странников. Боэланд ждал неприятного сюрприза. Боевиков усыпили и
Фенелла побледнела.
— И смертоносный груз и сонных боевиков отправили обратно в Ньюгард, те толком ничего и не поняли. И тогда Виктор, посмотрев на все это, предложил Диане вскрыть коды доступа к информации из Борифата, чтобы ознакомиться с деятельностью Таубена подробнее. У нашего прогрессора, рассказывают, даже руки дрожали, когда он эти самые коды вскрывал.
— Это ведь такой ответ Земли на ультиматум короля Остарии? — запинаясь, уточнила Фенелла.
— Да. Это их ответ. Алькальды столицы получили уже королевский приказ, готовить жителей к тому, что им срочно придется покинуть Вальямарес.
Келейник владыки, убедившись, что его подопечный епископ мед больше есть не собирается, успокоился, неловко встал со скамьи и принялся добавлять масло в горящие во множестве светильники.
Несколько дней подряд над столицей стояла необычная для нее сумрачно-дождливая погода. И, несмотря на распахнутые окна, высотой где-то в три четверти стены, в покоях не хватало света даже в середине дня. Яркие огоньки лампионов уютно освещали небольшую комнату.
Рон поправил фитили в светильниках, добавил угольков в жаровню, пододвинул ее поближе к зябко поежившемуся владыке. Двигался келейник, хоть и неловко из-за частично парализованной руки, но уверенно и безошибочно.
И вдруг странная тень закрыла оконный проем. В узкое окно вдвинулся маленький, верткий флаер, отражавший всей поверхностью серое небо над городом и потому наверняка незаметный в полете. Щиток в носовой части откинулся, в покои архиепископа выпрыгнул эмиссар прогрессоров Генрих Таубен.
Бросив всего один взгляд в его обжигающие ледяным гневом глаза, келейник рванулся к выходу. Распахнул двустворчатые двери в приемную.
— Помогите! — закричал он отчаянно. — На помощь! Помо… — крик захлебнулся в неестественном хрипении. Рон упал лицом вниз. Секундой раньше пространство рассекло нечто крутящееся. Таубен бросил вдогонку келейнику то ли кинжал, то ли диск. Не промахнулся. Отточенная сталь сзади перерезала несчастному юноше шейные позвонки. И в следующую секунду подбежавший прогрессор закрыл мощные, окованные бронзой двери в покои архиепископа. Вдвинул массивную щеколду в бронзовые кольца. Тело убитого келейника осталось лежать снаружи.
— Рон мертв? — дрогнувшим голосом спросил владыка Леонтий, с трудом опираясь на свой посох, чтобы встать с кресла.
— Мертвее некуда, — криво усмехнулся Таубен, направляясь к ним с Фенеллой. — И только не надо изображать, что вас сильно заботит участь этой пешки.
По морщинистому лицу владыки покатились слезы. Он мгновенно превратился из моложавого, подтянутого Старца в беспомощного, очень старого деда.
— Или он был вашим незаконным сыном? — насмешливо поинтересовался прогрессор, легким движением набрасывая на попытавшуюся встать Фенеллу странную сеть, тут же сковавшую ее по рукам и ногам. — Некоторые ваши до смешного привязаны к собственным детям.
И Таубен, отодвинув в сторону столик с угощениями, разделявший его и епископа, остановился прямо перед владыкой.
А Фенелла, став после замужества обычной женщиной, ничего не могла исправить. Только сидела в ужасе, скованная, не способная даже шевелиться.
Дверь сотрясли гулкие удары. Но король был прав. Запертые двери архиепископского дворца снаружи открыть было практически невозможно, только если взрывать. Причем покои владыки Леонтия находились на третьем этаже. Это Таубен с легкостью влетел в окно на флаере, для остальных путь до окон по гладким стенам с наклоном вперед был крайне затруднен.