Подвальная станция
Шрифт:
— Он бы выстрелил тебе в спину! — возразил Инструктор. — Даже в зале.
Она снова и снова думала об этом.
— Выключи видео, — сказал Джастин, и монитор выполнил команду. Он сидел на диване в купальном халате. Приплелся Грант, тоже в халате, на ходу вытирая волосы полотенцем.
— Что новенького? — спросил Грант, и Джастин ответил, ощущая легкую тревогу:
— В Новгороде легкое смятение. Что-то по поводу звезды под названием Геенна.
— Это где? — Никто и не предполагал, что существует звезда под таким именем. По крайней мере, до этого вечера. Внезапно Грант посерьезнел, усаживаясь на свободную часть дивана.
— На пути к Содружеству.
— Боже мой? — пробормотал Грант.
— Посол Содружества прибыл на станцию с официальным протестом. В Совете происходит чрезвычайное заседание. Похоже, что мы нарушили договор. Около дюжины его статей.
— Насколько велика колония? — спросил Грант.
— Они не знают. Не сказали.
— И никто не знал о ней. Может это своего рода военная база?
— Может быть. Очень может быть. Но сейчас это уже не база. По всей видимости она примитивизовалась.
Грант тихонько присвистнул:
— Уцелевший мир?
— Должно быть, так, верно? Мы не говорим о каком-то обломке скалы. Службы новостей твердят о секретных делах времен войны.
С минуту Грант молчал, опустив локти на колени.
Война происходила за поколение до них. Война являлась тем, что никто не хотел возобновлять; однако угроза ее ощущалась постоянно. Торговцы Содружества прилетали и улетали. Сол занялась исследованием противоположной части пространства и, обжегшись, поняла, что это опасно. Обыватели с богатой культурой и с изоляционистской сентиментальностью. Теперь Сол предпринимает безнадежные попытки втиснуть свою политику между Содружеством и Союзом, стараясь не попасть в зависимость от правления Содружества и стремясь пройти узенькой тропкой, находясь на которой они смогут остаться независимыми от кораблей Содружества, не подтолкнув Содружество к защите его договорных прерогатив, и не сталкивая интересы Союза и Содружества. Обстановка была очень деликатной. Но она неуклонно улучшалась.
Поколение выросло в представлении, что проблема решается.
Однако старые снаряды, выпущенные крейсерами сто лет назад, до сих пор представляли опасность для кораблей. Иногда прошлое вовсю напоминало о себе в сегодняшних новостях.
Давняя вражда, призраком всплывающая на поверхность, тревожила ныне живущих людей.
— Не создается впечатления, будто нашли троих или четверых уцелевших, — сказал Джастин Гранту. — Они говорят «незаконная колония» и признают, что она — наша.
— По-прежнему действующая? Организованная?
— Это не совсем ясно.
Снова наступило молчание. Наконец, Грант выпрямился и вспомнил, что собирался высушить волосы прежде, чем они высохнут сами.
— Идиотская неразбериха, — сказал Грант. — Они сообщили, что их уже успели вышвырнуть или еще только собираются? Или что вообще они собираются делать в связи с этим?
— Еще не знают.
— Ну, можно предположить, где проведет Жиро следующую неделю, так ведь?
Ари надоели кабинеты. Она смотрела на входящих и выходящих людей. Она сидела за столом в глубине кабинета и вырезала узоры из сложенной бумаги, которую затем разворачивала. Она взяла бумагу и нарисовала рыбу с длинным хвостом. Наконец, девочка встала и выскользнула в коридор, пока Нелли не следила, пока маман занималась чем-то долгим и скучным в кабинете. Похоже было, что маман собирается еще долго разговаривать.
А это означает, что маман не будет возражать, если
В обе стороны кроме дверей ничего не было. На полу шли металлические полоски, и она ступала по одной из них, заглядывая в открытые двери. Дверей оказалось много.
Так она увидела Джастина.
Он сидел за столом, работая на клавиатуре, очень серьезный.
Она стояла в дверях и смотрела на него. И ждала, просто глядя на него, когда он обратит на нее внимание.
Он всегда отличался от остальных людей. Она помнила его на той встрече в сверкающем зале, и Гранта с ним. Она видела его только изредка, а когда спросила маман, почему все беспокоятся по поводу Джастина, маман ответила:
— Ты — фантазерка.
Она знала, что это не так. Это было тревожное ощущение. Она знала, что не следует беспокоить Джастина. Но отсюда, из коридора, по которому проходили люди, все казалось безопасным. А она просто хотела посмотреть на него, и не собиралась заходить внутрь.
Она переступила с ноги на ногу, и тогда он заметил ее.
— Привет? — сказала она.
И снова почувствовала страх. Его страх, когда он поднял глаза. И свой — когда подумала, что ей попадет от маман.
— Привет? — ответил он нервно.
Так было всегда, когда она встречала Джастина. Отпечаток нервозности на всем, что бы он ни делал, становился явственнее при ее приближении. Нервничали все. В этом была загадка, которую она не могла разрешить, и она чувствовала это: как маман обрывала расспросы, касающиеся Джастина. Маман этого не одобряет. И Олли тоже. Джастин приходил на вечеринки, и она видела его через комнату, но маман всегда подходила и не пускала ее, когда она отправлялась сказать «привет». Так что она думала, что Джастин по какой-то причине находится в большой беде, а может быть, что-то неправильное происходит с ним самим, поэтому они не уверены, что он поведет себя подобающим образом. Иногда такими становились эйзи. Иногда граждане. Так говорила маман. И гражданина было труднее исправить, а эйзи — легче расстроить. Так что она не должна дразнить их. Разве что Олли мог все уладить.
О Джастине много чего болтали эйзи, но она сама не слишком им доверяла. Он был просто Джастин. И он представлял загадку, которая появлялась и исчезала, и при этом дети только мешали.
— Маман там с сиром Петерсоном? — сказала она, желая втянуть его в разговор, а также потому, что хотела поставить его в известность, что она не просто так болтается по коридорам. Так это, значит, кабинет Джастина! Ужасно маленький. Везде были бумаги. Она наклонилась слишком далеко, и ей пришлось ухватиться за дверь, чтобы не упасть.
— Дурочка, — сказала бы маман. — Встань. Стой прямо. Не раскачивайся.
Но Джастин никогда много не говорил. Он предпочитал слушать.
— А где Грант?
— Грант в библиотеке, — ответил Джастин.
— А мне уже шесть.
— Я знаю.
— Откуда ты знаешь?
На лице Джастина отразилась неловкость:
— Неужели маман тебя не будет искать?
— У маман встреча. Мне надоело тут находиться. — Он намеревался игнорировать ее, возвращаясь к своей работе. Она не собиралась допускать, чтобы он отвернулся. Она вошла, подобралась к креслу, стоявшему около его стола, перегнулась через подлокотник и поглядела не него: — Олли всегда работает.