Шрифт:
Двадцать лет – прекрасный возраст
Аннотация к книге "Подвеска с сапфирами"
Говорят, мы не можем знать, что из себя представляют те, кто нас окружает. Чужая душа – потёмки!
Это нормально, к этому привыкаешь, а вот когда оказывается, что ты ничего не знаешь даже о себе, а уж, тем более о мире, куда попала не по своей воле, где магия реальна и где, ещё до моего рождения, было решено, что я должна умереть…
Пугает? Ещё как, особенно, если твой враг – сильная
В книге будут: коварство и преданность; страсти и страхи, дружба и вражда; любовь и ненависть…
И обязательно будет интересно!
––
Двадцать лет – прекрасный возраст для девушки, ведь вся жизнь ещё впереди.
Вот только, если ты не живёшь на окраине города, где эта жизнь проходит у всех одинаково: дом – работа – дом, потом замужество – дети…
И снова дом (утро: с трудом открытые глаза и ощущение, что не ложился, детский сад) – работа (маленькая зарплата, сплетни, отпуск зимой, недовольное начальство, недостачи) – дом (вечер: детский сад, уборка, готовка, орущие дети, муж, который у многих пьёт, а у некоторых ещё и бьёт) так почти у всех.
Читаешь где-нибудь, что «главное не киснуть в четырёх стенах, а отправиться в путешествие, посмотреть мир» и хочется придушить того, кто это написал, потому что денег хватает только на электричку в деревню к бабушке и на нехитрые гостинцы для вечно ворчащей, хоть и незлой, старушки.
А в деревне даже до магазина не хочется из дома выходить, поскольку все пьют так, словно завтрашнего дня не будет.
Эту деревню она ненавидела с детства, когда сопливые ребятишки, окружив городскую, дразнили её Ирка – дырка, стараясь испачкать чистое платьице, чтобы дома девочку отчитали за то, что она вывозилась в грязи.
Возможно, это лишь ей так невезло, но она с той поры ненавидела все деревни вместе взятые.
Ирина Смолякова – кондитер. Прежде работала на коржах, другими словами, выпекала эти самые коржи для пирожных и тортов, а сейчас, когда научилась их украшать, в основном занималась оформлением. В общем, не великосветская барышня.
Замуж пока не вышла, хоть слыла девушкой весьма симпатичной. Не хотелось скорого наступления такого будущего, которого мало кто живущих в этом районе женщин сумел избежать.
Конечно, за ней пытались ухаживать местные парни, вот только Ира отшивала всех подряд. Не видела она никого из них своей парой.
Какая к чёрту пара, если она идёт из магазина, тащит тяжёлую сумку, а он дымит сигаретой рядом, рассуждая, как они с мужиками в гараже бухали.
Другой ухажёр, при тех же начальных данных в виде тяжёлой сумки, пытается сунуть ей под нос, мол, понюхай, пыльный цветок, только что сорванный с клумбы, который ни один кобелёк из соседнего подъезда не прошёл, чтобы не пометить.
Третий, едва она подходит к дому, возвращаясь с работы, демонстративно высыпает дворовым мурлыкам полпачки кошачьего корма и, подмигнув, заявляет, что он вон, погляди, какой хороший, лучше точно не найти, а потому, не желает ли она с ним в постель…
Романтика, что тут скажешь.
Единственной отдушиной в этой монотонной жизни ей казалась небольшая антикварная лавка в центре города.
Туда она ездила в выходные, отдохнуть душой.
Не интересовали её вазочки или картины. Наверное, как каждая девушка, она больше всего любила украшения.
Нет, ей не хотелось надеть их и щеголять, не смотрела она и на дороговизну этой красоты, привлекало девушку совсем другое.
Она обожала камни, которые иногда были щедро рассыпаны по золоту или серебру, а иногда наоборот, один удачно подобранный камень, мог затмить все вокруг.
Подолгу разглядывала Ира старинные браслеты, подвески, кольца и серьги, разложенные на тёмной бархатной ткани, которые поблёскивали под светом ламп. Особенно ей нравились те, что были инкрустированы разноцветными драгоценными камнями. Они казались то частью пиратского клада, то содержимым ларца какой-то заморской царицы, то волшебными артефактами магов и алхимиков…
Все они были хороши по-своему: бриллианты, красуясь, рассыпали вокруг себя разноцветные искры; рубины прятали поглубже ото всех тёмное пламя своих загадочных сердец; турмалины, в зависимости от цвета, притворялись то каплями дорогого вина, то зелёными летними листьями; жемчужины светились диковинными отражениями звёзд в водах далёких морей; опалы притягивали своей дивной магией, демонстрируя полярное сияние, которое каким-то образом изловили и спрятали, лишь немного приоткрывая свою тайну…
Но больше всего Ирина любила сапфиры.
Подвеска
Сапфиры бывают разными, даже жёлтыми и чёрными, но тёмно-синие всегда по-особенному завораживали девушку, притягивали… рядом с ними других камней словно и не было вовсе.
– Это потому, что у тебя глаза такие же синие, подобное к подобному, – ласково говорила ей мать.
А бабушка Лена, к которой Ира ездила в деревню ещё с раннего детства, если девочка случайно задерживала на ней свой взгляд, ворчала:
– Чего уставилась-то? Это ж надо было родиться с глазищами, как омуты, аж оторопь берёт. Словно не наша кровь. Таких глаз ни у кого в родне не было.
Впрочем, беззлобно ворчала она по любому поводу, так что Ирина давно уже на её слова не обижалась. Папина мама ехать в город не хотела, всё боялась, что не понравится ей там. Так что к ней ездили часто, чтобы помогать бабушке, а Иру брали с собой.
Когда папа умер, стали посещать маленький деревенский домик по очереди, то мать, то дочь.