Подземная Канцелярия
Шрифт:
Дороги днем были перегружены машинами, но к «лексусу» они относились уважительно, иногда даже пропускали вперед и старались не притирать. Через час я уже припарковался поблизости от того кафе, в котором имел привычку завтракать пресловутый Вован.
Вскоре появился автомобиль Вована. Черный, длинный, с затемненными окнами, как мне и описывал Мигель. На заднем бампере была крупная табличка с надписью «Вова», сделанная специальной фосфоресцирующей краской. Я двинулся за ним и, когда он притормозил у кафе, тормозить не стал. Наши машины столкнулись — не слишком сильно, но ощутимо, — и табличка с его именем упала на асфальт. Вместе с бампером, задним фонарем и еще какой-то мелочью.
Вован вышел из машины, и я впервые получил возможность полюбоваться на него воочию.
Ростом около двух метров, высокий, толстый. Он носил кожаные штаны, шелковую рубашку и ковбойские сапоги, отделанные так, что любая корова умрет со смеху. Суммарный вес его золотых украшений тянул под два килограмма.
Справа из-за пояса торчала рукоятка пистолета, на другом боку висел мобильный телефон. Я тоже вышел из машины.
— Круто ты попал на бабло, — сказал Вован, даже не глядя на причиненные его транспорту повреждения. — Ты че, совсем слепой или как?
— Реально зрячий, — сказал я.
— О, — сказал он. — Ты знаешь, на сколько тонн тут ремонт теперь потянет? Так посмотри сам, раз ты зрячий.
— Смотрю, — сказал я. — Ну и что?
— Бампер — шестьсот, крыло — штука, фонарь — еще пятьсот. Плюс покраска и установка. Это штук пять. Плюс потеря товарного вида, это еще десять. С тебя пятнадцать штук, реально. Это с одной стороны. С другой стороны, знаешь ли ты, кого боднул?
— Я — не бык, — сказал я. — Хотя бодаться иногда приходится.
— Я — Вован Люберецкий, — сказал он. Цезарь, насколько я помню, представлялся с меньшей помпезностью. — И я на битых машинах не езжу. Так что этот «мерин» теперь твой. А с тебя точно такой же, в той же комплектации, лады?
— Нет, — сказал я. — Мне это вообще по барабану.
— Как это? — не понял он.
— А так, — сказал я. — Это не моя тачка.
— Как не твоя?
— А я ее угнал, — сказал я. — И платить я тебе ничего не буду.
— Ты че, беспредельщик? — спросил он тихо. — Ты слышал, на кого прешь, отморозок?
— А мне и это по барабану, — сказал я.
— Ну ты отморозок реальный, — сказал он с внезапно возникшим в голосе уважением. — Стрелу тебе забью, лады?
— Ладно, забивай, — сказал я. — Приеду, побазарим.
— Сотый километр МКАД, завтра в полночь, идет?
— Забили, — сказал я.
— А ты сам чьих будешь? — спросил он. — Кого ты знаешь, реально, кто за тебя врубится?
— Кого я знаю, тех ты не знаешь, — сказал я. — Завтра поговорим.
После чего я развернулся и пошел прочь.
— Брателло! — окликнул он. — Слышь, а тачка?
— За ней приедут, — сказал я.
На машине стояла спутниковая система слежения, выключать которую я не стал, так что служители правопорядка уже должны быть на подходе.
Архив Подземной Канцелярии
Из дневника Гоши
Запись сто шестидесятая
«Слушай сюда.
Если у тебя нет компьютера, это послание не для тебя.
Если ты чайник, это послание не для тебя.
Если ты ламер, это послание не для тебя.
Если ты рядовой пользователь, это послание не для тебя.
Если ты программист, это послание не для тебя.
Если ты системный администратор, это послание не для тебя.
Если даже ты хакер, это послание не для тебя.
А вот если ты не просто хакер, а хакер с гипертрофированной наглостью, отягощенной суицидальными наклонностями и клиническим идиотизмом, то ты именно тот, кто мне нужен.
Поэтому читай внимательно, пишу крупными буквами:
ТЫ ИМЕЛ НЕОСТОРОЖНОСТЬ 14 ИЮНЯ ЭТОГО ГОДА ЛОМАТЬ ЛОКАЛЬНУЮ СЕТЬ ФИРМЫ, НАЗВАНИЕ КОТОРОЙ ТЫ САМ ЗНАЕШЬ, ПОЭТОМУ ЗДЕСЬ Я ПРИВОДИТЬ ЕГО НЕ БУДУ. ТОЛЬКО НАМЕКНУ. ТЫ НАЧАЛ СВОЕ БЕЗОБРАЗИЕ В ТРИ ЧАСА НОЧИ, А В СЕТИ БЫЛО СЕМНАДЦАТЬ МАШИН. ТАК УЖ СОВПАЛО, БРАТИШКА, ЧТО ЭТА СЕТЬ НАХОДИЛАСЬ ПОД МОЕЙ ОХРАНОЙ.
ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?
ЗНАЧИТ, ТЫ ПОПАЛ.
ПОКА ТЕБЕ ВЕЗЛО. Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЗА ХРЕНЬ ТЫ ВОТКНУЛ В МОЕ ЖЕЛЕЗО, ТОЛЬКО СИЛЬНО НЕ ОБОЛЬЩАЙСЯ, ТО, ЧЕГО Я НЕ ЗНАЮ СЕГОДНЯ, БУДЕТ ИЗВЕСТНО МНЕ ЗАВТРА. В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ ПОСЛЕЗАВТРА, И НА ЭТОМ ВЕЗЕНИЕ ТВОЕ ЗАКОНЧИТСЯ.
Я ЗНАЮ ВСЕХ ТОРГОВЦЕВ СОФТОМ. Я ЗНАЮ ВСЕХ ПРОГРАММИСТОВ, КОТОРЫЕ МОГЛИ НАПИСАТЬ ЭТУ ХРЕНЬ. МНЕ ИЗВЕСТНЫ ВСЕ БОЛЕЕ-МЕНЕЕ ПРИЛИЧНЫЕ ХАКЕРЫ МИРА. РАНО ИЛИ ПОЗДНО Я УЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ, КТО ЭТО НАПИСАЛ И КТО ЭТО ТЕБЕ ПРОДАЛ.
РАНО ИЛИ ПОЗДНО, НО Я НАЙДУ ТЕБЯ. ПУСТЬ ДАЖЕ НА ЭТО УЙДУТ ГОДЫ ВРЕМЕНИ В РЕАЛЕ И ВСЕ МОИ НАЛИЧНЫЕ И БЕЗНАЛИЧНЫЕ СБЕРЕЖЕНИЯ, НО Я ТЕБЯ НАЙДУ. ТЫ ТЕПЕРЬ — МОЙ КРОВНИК.
ХОЧЕШЬ БЕСПЛАТНЫЙ СОВЕТ? УЕЗЖАЙ. УЕЗЖАЙ В ЦЕНТРАЛЬНУЮ АФРИКУ, В АВСТРАЛИЙСКИЕ ПУСТЫНИ ИЛИ НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС, ВЫБЕРИ НА ГЛОБУСЕ ТАКОЕ МЕСТО, ГДЕ НЕТ КОМПЬЮТЕРОВ И НЕ СВЕТИТ СОЛНЦЕ. ВОЗЬМИ С СОБОЙ ЛОПАТУ И ВЫКОПАЙ САМУЮ ГЛУБОКУЮ ЯМУ, КАКУЮ ТОЛЬКО СМОЖЕШЬ. ВОЗЬМИ С СОБОЙ ЦЕМЕНТ И ЗАМУРУЙСЯ ИЗНУТРИ. ТОЛЬКО НЕ БЕРИ С СОБОЙ БОЛЬШИХ ЗАПАСОВ ПРОВИЗИИ, ПОТОМУ ЧТО ДОЛГО ТЫ ТАМ ВСЕ РАВНО НЕ ПРОСИДИШЬ. Я ТЕБЯ ДОСТАНУ.
И КОГДА Я ТЕБЯ НАЙДУ, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО У ТВОЕЙ МАТЕРИ НЕ БЫЛО ПРИ СЕБЕ ПЯТИ РУБЛЕЙ НА АБОРТ.
КОГДА Я ТЕБЯ ДОСТАНУ, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ДАЖЕ БЕЗ ТРУСОВ. НО ЭТО ТЕБЕ НЕ СИЛЬНО ПОВРЕДИТ, ПОТОМУ ЧТО ТОГО, ЧТО ОБЫЧНО БЫВАЕТ В ТРУСАХ, У ТЕБЯ К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ ТОЖЕ НЕ БУДЕТ.
ПОТОМ Я ВЫРВУ ТВОИ РУКИ, ЧТОБЫ ТЫ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ КОСНУЛСЯ КЛАВИАТУРЫ.
Я КУПЛЮ САМУЮ БОЛЬШУЮ МЫШЬ, КОТОРУЮ ТОЛЬКО ПРОИЗВОДИЛИ В ИСТОРИИ, И ЗАСУНУ ЕЕ ТЕБЕ СОВСЕМ НЕ В УХО.
Я ЗАХВАЧУ С СОБОЙ БЕЙСБОЛЬНУЮ БИТУ И ПЕРЕЛОМАЮ ТЕБЕ НОГИ.
Я ВОЗЬМУ С СОБОЙ КЛЮШКИ ДЛЯ ГОЛЬФА И СЛОМАЮ В ТВОЕМ ТЕЛЕ ВСЕ КОСТИ, ПОТЕРЯ КОТОРЫХ НЕ СМОЖЕТ ПОВРЕДИТЬ ПРОЦЕССУ ТВОЕЙ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
А ЖАЛКИЙ ОСТАТОК СВОЕЙ НИКЧЕМНОЙ ЖИЗНИ ТЫ ПРОВЕДЕШЬ, ПОБИРАЯСЬ В ПЕРЕХОДЕ МЕТРО, ОТСТОЙНЫЙ КАЛЕКА, КОТОРОГО НИКТО НЕ БУДЕТ СЛУШАТЬ И КОТОРЫЙ ВСЕ РАВНО БУДЕТ ВСЕМ РАССКАЗЫВАТЬ ЖАЛОСТЛИВУЮ ИСТОРИЮ О ТОМ, ЧТО ЖИЗНЬ ЕГО ЗАКОНЧИЛАСЬ В ТУ САМУЮ СЕКУНДУ, КОГДА ОН РЕШИЛ ЗАМАХНУТЬСЯ НА МОИ ФАЙЛЫ.
Я НЕ ПРОЩАЮСЬ С ТОБОЙ, БРАТИШКА, Я ГОВОРЮ ТЕБЕ „ДО СВИДАНИЯ!“ ДО ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СКОРОГО СВИДАНИЯ, КОТОРОГО ЛИЧНО Я ЖДУ С НЕТЕРПЕНИЕМ.
И ПОМНИ, ЖИЗНЬ ТВОЯ ТЕПЕРЬ ЗАКОНЧЕНА. СО ВЧЕРАШНЕЙ НОЧИ ТЫ ПРОСТО ВЛАЧИШЬ СУЩЕСТВОВАНИЕ, НЕ БОЛЕЕ ТОГО.
И ЕЩЕ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ РАЗ».
Вместо подписи под посланием был рисунок, совсем небольшой, с темно-синей заливкой. Осьминог с извивающимися щупальцами.
В первую секунду я запаниковал. Я подумал, что меня каким-то образом вычислили, хоть холодным своим рассудком и понимал, что это практически невозможно. Но паника ведь не всегда поддается доводам рассудка. Паниковал я секунд тридцать.
Потом я начал думать.
Взлом я произвел вчера и произвел его чисто. Вычислить меня по арендному договору на квартиру было невозможно, пусть Васю Пупкина ищут. По номеру машины? Тоже весьма сомнительно. Я встретился с наземной бригадой уже даже не на той улице, на которой располагался дом со снятой мною квартирой. И даже если бы мальчики меня в чем-то заподозрили, они, ослепленные светом моих фар, не смогли бы прочитать номер. А табличка над задним номером у меня не горит, я там лампочку уже давно выкрутил, от греха подальше. И все же на «порше» в ближайшее время лучше не светиться. Пусть пока на подземной стоянке постоит…
Что еще? В самой квартире я не наследил и ничего не забыл, потому что у меня с собой ничего, кроме ноутбука, и не было. Ноутбук у меня с собой. Отнести на вокзал и сдать в камеру хранения до следующего раза. А ключ от камеры хранения запереть в банковском сейфе. А ключ от сейфа отдать шефу.
Я выкурил там одну сигарету, а окурок положил в карман, кстати, надо выкинуть. Пепел стряхивал на пол, потом растер подошвой. Ни одна ищейка по таким следам не найдет.
Нет, ушел я чисто. И сработал чисто. Тогда откуда послание?
Я включил свой компьютер утром, перед тем как идти на работу, и сразу же проверил почтовый ящик. В почтовом ящике было «это», так что логично было бы предположить, что «это» предназначалось мне. «Это» и предназначалось мне, только из самого текста следовало, что личность моя на данный момент Кракену неизвестна. И, скорее всего, таковой и останется.
Послание было недружелюбным. Если отбросить эвфемизмы, каждая его строка была напоена яростью, но яростью холодной, контролируемой, расчетливой и оттого еще более опасной. Я бы тоже злился, если бы меня так слили.
Самой пугающей частью послания была подпись.
Кракен.
Есть ли в мире хоть один человек, считающий себя хакером, который может позволить себе не знать, кто такой Кракен? Нет, нет и еще раз нет.
Кракен — личность легендарная, хотя никто и не знает, кто он такой в реале. Но от этого его легенда только крепнет.
Ранние слухи о начале его профессиональной деятельности восходят к тем седым и поросшим мхом временам, когда ЭВМ весили сотни килограммов и перемещались в пространстве при помощи подъемных кранов и седельных тягачей. Уже тогда Кракен был велик.