Подземный мир и живая вода
Шрифт:
Я ушел, несолоно хлебавши, да Люциус как-то учуял, что я у него побывал, и не стерпел. Напустил на меня душегубов. Мало мне бесов, так еще эти теперь. Сам-то я в сапогах-скороходах убежал, верхами не догнали. Но дом и мельницу обобрали, слава Богу, не пожгли.
Я побежал в Краков бить челом Твардовскому как старшему колдуну в Польше. Он, если вы не знаете, автор основополагающего учебника по колдовству и энциклопедии наук. Где это видано, чтобы колдун на колдуна разбойников натравливал? Я колдую и ты колдуй. Хочешь по-мирскому? Так я и ответить могу по-мирскому. У тебя бумаги-то на поместье
Душегубы догнали меня в Кракове через Подземье. Но я их заметил первым, и на глаза не показался. Зато немного помог Твардовскому, и он мне рассказал про уязвимое место Люциуса. Про то, что он должен поставить черту тридцать и три желающих продать душу, что последняя сделка завершится как раз в этот день, и что остался шанс ее переиграть. Тут же и Оксана мне под руку попалась.
Черт, да-да, тот самый, которого вы сегодня прогнали, так и сказал, что Люциус поедет в ад, а нечистый на его месте паном поживет. Я подумал, что сундук останется на месте, тут я им и займусь. Оксана, чтобы выкупить душу мужа, Богдана, того здорового, отдала черту какой-то колдовской перстень. Говорит, подарила тебе пояс, было такое? И ты взял от ведьмы пояс для ценностей? Вот ты простак. Пояс сбросил Оксане нитку, которую она подобрала и за нее вытащила перстень. Перстень она отдала черту, но с этой ниткой.
Оксана с мужем, Анджеем, Кшиштофом и Атаманом позавчера прибыла к Чорторыльскому. Через Подземье не рискнули. Черт-Люциус вместе с личиной пана взял его привычки и положил перстень в ту же сокровищницу. Мог бы надеть, да побоялся. Дальше нам с Оксаной оставалось только сидеть и ждать, пока он надолго уйдет из дома. Прокрасться при хозяине мы уже решили не рисковать.
Вы еще спрашиваете, зачем это все Оксане, если она сама добыла перстень и сама душу мужа выкупила? Потому что она поумнее мужа будет. От черта надо бежать. И по возможности не с пустыми руками. Я ей предложил поделить добычу из сундука, она тут же согласилась.
Я оставил Оксане сапоги-скороходы и сказал, где меня искать в соседней деревне. Оксана как-то договорилась, чтобы мыши ей доложили, когда Люциус надолго уйдет из дома. Ведьма как есть. У меня на мельнице мышей полно, но я с ними договориться не могу.
Мыши сказали ей, что пан нечистый улетел в ад лечиться и до заката точно не вернется. Оксана надела сапоги-скороходы и бегом за мной. Я сапоги переодел, посадил ее на шею и бегом обратно. Внутри дома сапоги снял, в них ходить — только стены сшибать.
Оксана сказала слово, и нитка вытянулась к ней от невидимого сундука. На этом и морок закончился, сундук перестал быть невидимым. Немецкий замок она открыла разрыв-травой. Но мы поругались. Кто-то рассказал Оксана про дубинку. Не вы, случайно? Конечно, я так и знал. Ведьма сообразила, что дубинка начнет бить того, кто откроет сундук. И кто-то ей зачем-то рассказал, что мое колдовство может не сработать на дубинку. Вот зачем?
А что делать? Второй раз на те же грабли? Не желал я ей никакого зла, ну стукнет ее дубинка разик, но я успею заветное слово сказать. Если дубинка не ей, а мне, как в тот раз, в морду даст, так Оксане бы быть по-настоящему битой. Как тебе, Вольф, тогда.
Когда ведьме чего-то надо от мужчины, она делает что? Да не зелье, дурни! Глазки строит. Я сам не понял, как, но мы только что ругались вполголоса, спорили, кто должен открыть сундук, и вдруг мы уже целуемся, и мои руки на ее заднице.
Успел увидеть, как у нее расширились глаза, она отпихнула меня, ахнула, и свет погас. Очнулся уже во дворе привязанным к столбу. Дальше сами знаете.
16. Глава. Ночь. Переговоры
Дубинка бы, конечно, не смогла отбить нападение на дом с разных сторон, но дом закрыт изнутри, и там сидят трое серьезных противников. Умный Кшиштоф не стал посылать душегубов, чтобы они лезли в окна с разных сторон. Их просто перерезали бы по одному. Он отправил всех греться в дома прислуги и на конюшню, а сам обошел господский дом и почти придумал хороший план штурма.
От размышлений его отвлек вопрос, заданный с немецким акцентом.
— Есть кто живой? Могу я поговорить с паном Люциусом Чорторыльским? — спросил всадник подъехавший с улицы.
— Герр Фредерик фон Нидерклаузиц? — с некоторым удивлением спросил Кшиштоф.
— Пан Кшиштоф Шафранец! — поприветствовал его Фредерик, — Извините, что засветло не успели, погода ужасная.
За забором стояли четыре фургона с характерными крышами Особого Департамента Службы Обеспечения. И несколько лошадей. Как пить дать, рейтары сейчас заряжают все, что можно зарядить.
— Чем обязаны вашему визиту? — спросил Кшиштоф.
Он не был уверен, но догадывался. Жена Богдана приехала на огнедышащем коне. Конь одурманенный ведьмовством, явно краденый. За ней гнался французский рыцарь. Французы наняли немцев?
— Какие у нас отношения с ведьмами? — почему-то спросил Нидерклаузиц.
— У вас не знаю, а у нас ровные. Ведьмы сами по себе, мы сами по себе.
— Где конь?
— У нас, — ломать комедию было ниже достоинства Кшиштофа.
— Это конь из венской конюшни императора. Отдадите по-хорошему или рассмотрим другие варианты?
— В доме стоит сундук, а в сундуке есть одна вещь, которая мне нужна. Сундук ночью спит и откроется только с рассветом. Отдадите мне ее, и забирайте коня.
— Я немного не понял, — Фредерик искренне удивился, — Тебе нужна какая-то вещь, которая принадлежит пану? И сам пан ее не отдаст?
— Пан в аду. За него уже недели три панствует его черт, и так ловко, что мы не заметили подмены. Черта одна шибко умная птица пыталась изгнать латинским экзорцизмом, но слова не были сказаны до конца.
— Случайно, не красный попугай с зелеными крыльями?
— Он самый.
— Значит, старины Люциуса нет, и сундук он забрать не успел. Но сундук в доме, а вы почему-то снаружи. Кто внутри?
— Ты не слишком много вопросов задаешь?
— Я могу просто зайти в конюшню и забрать своего коня. Думаешь, у меня с собой меньше сил, чем у тебя?
— А я могу обеспечить коню пулю в голову раньше, чем ты туда зайдешь.
— Хорошо. Но если тебе нужен сундук, и тебя не пускают в дом, то может быть, я смогу договориться? Я приехал в такую даль за своим конем, а чужого мне ничего не надо.